Я завел машину и на некоторое время прикрыл глаза, чтобы определить точное местоположение демона.
– Бруклин, правильно?
– Да. У самого берега.
Время было позднее, перевалило за полночь, так что улицы, по большей части, были пусты. Но город все еще пульсировал жизнью, сумасшедшей и захватывающей, которой отличался именно Нью-Йорк. Это был мой город, и я поклялся защищать его жителей.
Мы мчались по Бруклинскому мосту, а городские огни искрились позади и впереди нас. Когда мы достигли Бруклина, я свернул на север и направился в заброшенный район у берега, где располагались старые заводы и склады. К тому времени, когда перед нами нарисовался смутный силуэт пакгауза, тянувшегося до самой воды, я уже знал, что пунктом нашего назначения является огромный, с дурной репутацией ночной клуб. Место это неоднократно закрывалось, чтобы открыться вновь под новым названием и с новым официальным владельцем.
Нынче клуб был открыт под вывеской «Бизарро» [7]. Сейчас, ночью в выходные, он наверняка переполнен танцорами, большинство из которых молоды и взвинчены либо наркотиками, либо алкоголем, либо танцами, или же всеми тремя составляющими такого рода веселья вместе. Благодатное местечко для монстра, жаждущего подкрепиться силой человеческих жизней.
Моя парковочная магия не подвела и тут. Улицы вокруг пакгауза были забиты автомобилями клубных завсегдатаев, но стоило нам приблизиться к зданию, как кто-то вырулил, отъезжая. Я немедленно занял освободившееся место.
Слово «Бизарро» красными неоновыми каракулями было выведено на простой двери, по обе стороны которой высились вышибалы. Демон находился внутри – я чувствовал его. Взглянул на Бетани, и она в подтверждение кивнула.
Надеясь на то, что все закончится в течение нескольких минут, я вышел из машины. Помог выбраться Бетани, заблокировал двери, и мы направились ко входу в «Бизарро». Бетани неопределенно махнула правой рукой, и один из вышибал вынул пачку сигарет, а скучающий взгляд другого скользнул куда-то мимо нас. Хотя магия Защитников не могла сделать нас невидимыми, но заклинание «не-смотри» приводило к тому, что люди как бы и не замечали нас.
Басы колотили так, что были слышны даже на улице, когда же я открыл дверь, музыка словно взорвалась, превратившись в парализующую дубинку. Но еще более сокрушительной, чем музыка, была агрессивная, сексуально заряженная энергия, излучаемая сотнями одурманенных, дергающихся в танце молодых тел. Я немедленно выставил мысленные барьеры, чтобы защитить себя от окружающего отрицательного энергетического поля.
