* * *
Вопрос о том, какой вред здоровью человека приносит та или иная инфекция, всегда служит основой, а его решение — венцом любого исследования. Поэтому он, разумеется, был в числе первых вопросов, возникших вместе с открытием вируса Тягиня, и решался одновременно со всеми другими вопросами. Мы же заключаем им наш рассказ, ибо конец — делу венец. Тот венец, о котором только что сказано. В многостороннее изучение вируса Тягиня включился ряд специалистов. Отдельные работники взаимно дополняли друг друга, отправлялись от достигнутых результатов, обменивались опытом и даже входили в состав разных рабочих групп. Основную часть работ по изучению природной очаговости и определению взаимоотношений вируса, переносчиков и животных-резервуаров выполнили пражские сотрудники Паразитологического института Академии наук, работавшие в летние сезоны в полевой лаборатории в Валтице под Бржецлавом, находясь в тесном контакте с южноморавским очагом. В решении вопроса, касающегося отношения вируса к здоровью человека, ведущая роль принадлежала работникам Института эпидемиологии и микробиологии в Братиславе. Связующим звеном обеих групп служили именно Валтице, где в местной больнице, одной из старейших в Чехии, были просто идеальные условия для работы. В больницу поступали пациенты из населенных пунктов, расположенных на границе массива южно-моравских лесов. Директором больницы и главврачом терапевтического отделения был Ф. Слука, уже заслуживший признание своими исследованиями на местности во время эпидемий туляремии (болезнь грызунов, переходящая и на людей).
Ф. Слука уже несколько лет собирал сведения о случаях лихорадочного заболевания неясного происхождения. У своих пациентов он наблюдал эту болезнь только в летний период. Порой ее течение напоминало грипп, а иногда она сопровождалась воспалением легких, брюшными осложнениями, головными и мышечными болями. Как патриот своего края Слука именовал ее «валтицкая лихорадка», и это название его стараниями проникло и в специальную литературу. Вскоре после открытия вируса Тягиня Слука связался с братиславскими вирусологами, и уже через два года стало ясно, что наблюдаемые лихорадочные заболевания и этот вирус тесно связаны между собой.
Летом 1960 г. в больницу в Валтице поступило восемь человек с высокой температурой. Кто более или менее знает здешнее племя виноградарей, тот наверняка поймет, что этих восьмерых и впрямь здорово скрутило, если они обратились к врачу, и, уж конечно, дело было не в какой-то там повышенной температуре: на это здесь просто бы махнули рукой. У шестерых больных возникло воспаление легких, и очень серьезное, как показало не только выслушивание, но и рентген. В сыворотке крови, взятой у них в начале и после острой стадии, были обнаружены антитела к вирусу Тягиня, и количество их в ходе лечения в значительной мере увеличилось. Последнее обстоятельство в случае известных болезней считается достаточным, чтобы поставить диагноз. Но на этот раз речь шла о новой инфекции, и потому окончательного диагноза — а для этого необходимо выделить вирус от больного — пришлось ждать еще целых 12 лет.
