К началу опытов с переносчиками имелся все же один существенный ориентир, а именно был известен вид комара, от которого выделили вирус, и видовой состав всего комариного сообщества, в котором он жил. А вот поиски теплокровных хозяев вируса открывали как бы новую главу, и писать ее приходилось с чистого листа, без единого пояснения или ключевого знака.
Не оставалось ничего другого, как осмотреться вокруг и прикинуть, с какими животными комары могут вступать в контакт. Естественно, первый путь исследователей лежал в хлева и конюшни тех деревень, что неподалеку от мест обитания комаров. Это был верный ход. Несложно было выбрать такие постройки, куда наведывались комары, попросить местных ветеринаров взять кровь у животных и во взятых пробах искать антитела к вирусу Тягиня. Мы уже упоминали о том, что восприимчивый организм в ответ на введение в него вируса начинает вырабатывать антитела — вещества, нейтрализующие вредное действие вируса. Наличие в крови этих специфических антител сравнительно точно доказывается лабораторными исследованиями. Было установлено, что вирус Тягиня попадает в организм домашних животных, лошадей, крупного рогатого скота и свиней. Заметим, что особенно свиньи дали богатые положительные результаты. Та часть комаров, которая залетела в деревню, могла заразить хозяйственных животных и, наоборот, могла заразиться от них. Это ясно. Ну, а остальные комары, кому такой случай не представился? Следовательно, резервуары вируса должны быть и среди диких животных.
Далее исследователи сосредоточили свой интерес на птицах. Здесь несомненно сказалось то, что поиски вирусов у комаров в Восточной Словакии с самого начала были проникнуты стремлением выяснить, не встречаются ли в этих местах американские энцефаломиелиты лошадей, на что указывали некоторые признаки. Надо сказать, что в роли резервуаров возбудителей этих болезней лошадей выступают именно птицы.
И в данном случае сразу же появились положительные результаты, как только в природе подстрелили первых птиц. Казалось, что все идет без сучка без задоринки. Пойменные леса богаты птицами, в затопляемых местностях они достигают порой неисчислимого множества. Циркуляция вируса представлялась абсолютно ясной. Первое опасение возникло, когда птицам тех видов, у которых перед этим обнаружили в крови антитела, в лаборатории привили вирус Тягиня, чтобы проследить, как у них развивается инфекция. Вот тут и вышла осечка. Вирус в организме птиц не размножался, а следовательно, и не поступал в кровь, так что питавшиеся на птицах здоровые комары не могли заразиться. В крови птиц не было и антител, которые до этого были выявлены в пробах крови птиц в природе. Опыты повторяли снова и снова, но результат оставался таким же удручающим. Ровным счетом ничего, вирус всякий раз исчезал бесследно. Как такое объяснить, где допущена ошибка? Постойте, а может быть, положительный результат серологических реакций до этого давали не антитела к вирусу Тягиня? Орнитологи снова пустились ловить птиц, и свежая кровь, взятая на анализ прямо в лаборатории, теперь уже была неизменно без «антител». В конце концов все объяснилось очень просто: кровь, взятая в предыдущих опытах из застреленных птиц, содержала неспецифические вещества, лишь имитировавшие положительную реакцию. Поэтому птицами исследователи больше не занимались.
