– Только я вам ничего не говорила, – прижала к губам указательный палец секретарь.
– Разумеется, – улыбнулся Радченко.
Он вышел за ворота комбината и сел в такси. По дороге набрал номер мобильного телефона Нурбекова, но никто не ответил. Дома трубку снял мальчик с высоким ломким голосом, сказал несколько бессвязных слов и бросил трубку.
Елена вернулась через полчаса, пробурчала, что начальство вечно чего-то требует, а работать некогда, и уселась на стул, закинув ногу на ногу. Девяткин увидел симпатичные колени и сделал заключение, что Елена не носит юбку под халатом. И блузку тоже не носит. Только нижнее белье. Впрочем, за ношение нижнего белья в тюрьму не сажают. Даже наоборот…
– Пока следствие на закончено, мы не знаем, что важно, а что нет, – сказал он. – Мы собираем факты. Этих фактов и так немного, а вы своими показаниями вносите путаницу…
– Очень хорошо, тогда оформите меня на пятнадцать суток. Посижу пару недель в прохладной камере, отдохну.
– С этим успеется, – пообещал Девяткин и продолжил разговор: – Дознаватель задавал вам несколько вопросов, но вы были неискренни. Сказали, что у второй жены вашего отца был только один ребенок, а о старшем брате, Игоре Граче, не упомянули. По нашей картотеке Игорь проходит как преступный авторитет.
– После похорон отца я была не в том состоянии, чтобы выслушивать вопросы и думать над ответами. Но сейчас, чтобы не доставлять мучений увечному человеку, – выразительно посмотрела на загипсованную ногу Девяткина Елена, – я готова все разжевать. Да, в то время, когда Лукин ушел из нашей семьи к этой певице с мужской фамилией Грач, у нее было двое детей. Павел – младший, а Игорь старший. Кажется, Павлу тогда было лет десять. А Игорю – двенадцать.
– Игорь был трудным ребенком?
– Обычным ребенком, которому не хватало любви родителей. Отец пытался нас познакомить, сделать друзьями, ведь мы были ровесниками. Он привел мальчиков к нам в дом, но ничего путного из этой затеи не вышло. Мать лежала больная, а я с ними играть не стала. Отец с мальчиками съели по куску торта и ушли. А из материного кошелька пропали все деньги. У меня была свинья-копилка; так этот Игорь ухитрился за минуту, когда я отвернулась, выгрести оттуда все купюры при помощи загнутой конторской скрепки, только мелочь оставил.
– Понимаю, уже тогда его руки тянулись к чужому.
– Чтобы отучить Игоря от дурных привычек, мать пыталась пристроить его в Суворовское училище. Его выгнали через полгода за то, что стрелял из рогатки в портреты важных политиков, развешанные в коридоре, а потом поджег матрас у соседа по комнате. Он стал ходить в обычную школу. Но оттуда его турнули за кражу пальто у одноклассника. Были еще какие-то похождения, затем он куда-то пропал. Я как-то спросила отца, какова судьба этого мальчика, но он не ответил. Разговор на эту тему был ему неприятен. Это все, что мне известно. Даже не знаю, жив ли Игорь.
