– Я просто высказал предположение. Это лучшие друзья отца. Я же говорил, они…
– Ты знаешь, что Антонова погибла?
– Читал в газете, – кивнул Павел. – Очень жаль. Милая такая женщина. Кстати, она хорошо пела. Да… И еще играла на рояле.
– Ну, вот видишь: играла на рояле. Могла бы еще поиграть. Теперь я хочу услышать правду.
Игорь переложил с места на место сложенную вдвое газету. На поверхности стола под газетой лежал охотничий нож с длинным широким лезвием и толстой костяной рукояткой. Грач-младший подумал, что жить ему осталось несколько минут. Сейчас он умрет от того, что его печень или сердце проткнут этим страшным ножом. Тело вынесут из притона в разобранном виде, руки, ноги, голова будут расфасованы в отдельные пакеты. Закопают где-нибудь за городом или сожгут в бочке. Вот тебе преступление и наказание в одном флаконе. Почти как у Достоевского. Только крови больше.
Он продолжал молчать, решив, что, пустившись в долгие бестолковые объяснения, только приблизит свою кончину. Сейчас не надо ничего объяснять, не надо поминать тот дневник. Надо давить на жалость, напомнить о родственных узах. Тогда, возможно, удастся выйти из этой комнаты на своих ногах.
– Я долго терпел твою лживую жлобскую натуру, – сказал Игорь, – но терпелка больше не работает. Отсохла и отвалилась. Я не могу смотреть, как ты тут фуфло крутишь. Вопрос стоит так: или ты первый раз в жизни говоришь правду, или…
– Что «или»? – Павел сжался на стуле, втянул голову в плечи.
Игорь не ответил.
– Я ведь брат твой. – Павел почувствовал, как от страха сводит судорогой живот и хочется икнуть. – Твоя родная кровь. Ближе тебя у меня никого не осталось. И у тебя тоже. Я за тебя на край света пойду, ради тебя… Пойду… И там, на краю света… – Он запутался в словах и замолчал.
– У тебя минута на раздумье, – твердо проговорил Игорь.
Павел сжал зубы до боли, он не мог сказать правду, но и соврать не мог. В наступившей напряженной тишине явственно и четко прозвучал голос телевизионного диктора:
– Специалисты утверждают, что в этом году удастся собрать добрый урожай картофеля. Наш корреспондент побывал в одном из подмосковных хозяйств и убедился, что картошка уродилась на славу…
В следующую минуту Павел бухнулся на колени и, вытянув руки вперед, дополз до кресла, в котором сидел брат. Согнув спину, ткнулся мокрым носом в сиденье и, выдавив из себя несколько мелких слезинок, размазал их по щекам. Потом искательно снизу вверх заглянул брату в глаза и пробормотал:
