— Скоро вылетят совы, — сказал Шишак. — Побежали обратно.
В это мгновение со стороны темного поля до них донесся топот. Топот приблизился, и кролики увидели белый кончик мелькнувшего хвоста. Они стремглав бросились ко рву. Теперь, когда ров и впрямь понадобился, он показался намного уже, чем раньше. Только в одном конце хватало места, чтобы развернуться, но не успели приятели там устроиться, как прямо им на головы слетели еще Плющик с Одуванчиком.
— Что там такое? — спросил Орех. — Что вы услышали?
— Кто-то бежит к изгороди, — откликнулся Плющик. — Какой-то зверь. Ну и шуму же от него.
— Заметил, кто это?
— Нет. И запаха не почуял. Ветра нет. Но слышал прекрасно.
— Я тоже, — сказал Одуванчик. — Это кто-то большой — как крупный кролик. Мне показалось, что хоть он и шумит, но все же старается не показываться.
— Неужто «хомба»?
— Нет, уж ее-то запах мы бы почуяли, — сказал Шишак, — с ветром или без ветра. Судя по вашим словам, это очень похоже на кошку. Только бы не горностай. «Хей, хей, ты, эмблерный храйр!» Вот пакость! Придется немного посидеть тихонько. Но если он нас заметит, приготовьтесь удирать.
Кролики ждали. Быстро стемнело. Над головами сквозь летнюю зелень пробивался лишь слабенький свет. Дальний конец рва так зарос, что сквозь траву ничего не было видно, но над головой в прорезях листьев кролики видели кусочек неба, теперь ставшего темно-синим. Время шло, и, словно на стеблях бутня, зажигались звезды. Мерцание звезд было слабым, неровным, как легонький ветерок. Наконец Орех оторвал от них взгляд.
— Что ж, попробуем устроиться на ночлег, — сказал он. — Ночь теплая. Кого бы там ни носило, лучше уж не рисковать.
— Ну-ка, ну-ка, — прошептал Одуванчик. — Что это?
Сначала Орех ничего не расслышал. Потом уловил далекий, но отчетливый звук — кто-то то ли стонал, то ли плакал, прерывисто, робко. И хотя этот звук даже близко не походил на охотничий клич элиля, все же Орех обомлел от страха. Но едва он успел навострить уши, плач прекратился.
— Фрит небесный! Кто это? — прошептал Шишак, и «шапочка» его встала дыбом.
— Может, кошка? — предположил Плющик, широко распахнув глаза.
— Это не кошка! — ответил Шишак, губы его раздвинулись, застыв в невообразимой гримасе. — Это не кошка! Это… Вы что, не поняли? Вам… — Он замолчал. Потом сказал очень тихо: — Вам что, матери в детстве не говорили?
— Нет! — воскликнул Одуванчик. — Нет! Это какая-то птица… или раненая крыса…
Шишак встал. Спина его выгнулась, подбородок прижался к напрягшейся шее.
