— Кто посильней? — распорядился Черничка. — Шишак! Серебряный! Ну-ка толкните!
Никто его не послушал. Растерявшиеся, озадаченные кролики только жались к земле. Тогда Черничка сам зарылся носом в гальку, поддел край доски, приподнял и толкнул. Доска накренилась, Плошка заверещал, а Пятик лишь опустил голову и сжал чубы. Потом плот с двумя кроликами выровнялся и на несколько футов отплыл от берега. Он медленно развернулся, и Плошка с Пятиком оказались спиной к своим приятелям.
— Фрит и Инле! — воскликнул Одуванчик. — Они сидят прямо-таки на воде! Почему же они не тонут?
— Они сидят на деревяшке, а дерево плавает, можешь ты это понять или нет? — сказал Черничка. — А теперь поплывем и мы. Ну, Орех?
За эти несколько минут Орех растерялся как никогда в жизни. Он и так еле владел собой, готовый в ответ на обидное нетерпение Шишака рискнуть жизнью, но не бросить Пятика с Плошкой на произвол судьбы. И, ничего не понимая, Орех видел одно — Черничка ждет, чтобы он показал, кто здесь все-таки главный. В голове прояснилось.
— Поплыли, — сказал он. — Поплыли все.
Он смотрел, как они вошли в воду. Одуванчик плыл не хуже, чем бегал, — легко и быстро. Серебряный тоже. Остальные барахтались как попало. Сам Орех прыгнул в речку только тогда, когда все добрались до противоположного берега. Шкурка в холодной воде промокла насквозь почти сразу. Дыхание участилось, голова ушла под воду, и он услышал тихий шорох гальки по дну. Орех неуклюже заколотил лапами и, стараясь держать голову повыше, нацелился на куст норичника. На берегу, в ольшанике, он оглядел промокших друзей.
— Где Шишак? — спросил он.
— У тебя за спиной, — откликнулся Черничка, зубы его лязгали.
Шишак был еще в воде, на другой стороне заводи. Он как раз только что подплыл к плотику, положил голову на край и, с силой работая задними ногами, направил доску к берегу.
— Сидите смирно — Орех услышал, как быстро, задыхаясь, он сказал это Плошке и Пятику. И тут же Шишак ушел под воду. Но, мгновение спустя, вынырнул снова и снова положил голову на край доски. Доска покачивалась в такт толчкам, и все смотрели, как медленно плывет она по воде и как, наконец, уткнулась в берег. Пятик вытолкнул Плошку, следом на гальку выбрался Шишак, задыхающийся и дрожащий.
— Я-то понял Черничку сразу, — сказал он. — Но толкать эту шутку в воде довольно трудно. Надеюсь, солнца ждать недолго. Я замерз. Пошли дальше?
Они спешно выбрались из ольшаника и понеслись по лугу к первой изгороди, а собака так и не появилась. Никто, кроме Пятика и Шишака, не понял и не оцепил Черничкино изобретение, потому все и забыли о нем почти сразу. А Пятик, когда Черничка улегся под кустом терновника, подошел к нему и сказал:
