— Сколько сейчас времени?
— Десять минут пятого, — он посмотрел на часы. — Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — она повела плечами. — А как должно быть?
— Так и должно, — Холлисток встал и сел рядом с ней.
— Ты получил все, что хотел?
— Да. Прости, иначе было нельзя.
— Я понимаю, не и извиняйся, — она откинула от себя одеяло и тоже села рядом с ним. — Я теперь вампир?
Генрих молча кивнул.
— И что нужно делать?
— Ничего, — Холлисток даже улыбнулся, — будем дальше жить.
Анна взяла его за руку:
— Мы с тобой так мало знакомы, хотя мне и кажется, что я знала тебя всю жизнь. Наша встреча была не наваждением, а скорее, каким-то волшебством. Скажи, а какую роль при себе ты теперь отводишь для меня?
— Ты моя муза, мой друг, мой помощник, но в первую очередь, ты моя женщина! А то, что ты говоришь о скоротечности знакомства, Анна, так это ничего не значит. Мы живем по иным законам, и течение времени для нас не означает простое чередование дней и лет. Оно может ускоряться или замедляться, и один день может нести в себе больше, чем целый год. У людей тоже так бывает, вот только нечасто им удается прожить этот единственный день так, чтобы он и стал определяющим на всю дальнейшую жизнь.
— Как красиво! — Анна уткнулась ему в плечо. — Женщины часто ждут таких слов всю жизнь, а получают только невнятное лепетание от сменяющихся в бесконечной чехарде мужчин. А те, которые уже вышли замуж, вынуждены жить только воспоминаниями о своем медовом месяце, а наяву слышать только «сделай, подай, должна».
— Ты моя умница! — Генрих нежно погладил ее по голове. — Замужество, как таковое, это удел простых людей. У нас нет такого обряда, все происходит на более высоком уровне, и в отличие от людей, вампиры, связывая себя отношениями, напоминающими супружеские, никогда больше не расстаются.
Анна счастливо вздохнула и прильнула к нему. Посидев так некоторое время в полной тишине, они слушали биение своих сердец, которое говорило каждому из них больше, чем любые слова, а когда наступил рассвет, оба легли в кровать, и счастливо проспали до десяти часов утра.
Генрих, хотя и сильно утомленный тремя бессонными ночами, проснулся первый. Анна лежала рядом, закинув на него руку и ногу и умилительно посапывала, но как только он пошевелился, открыла глаза.
— Доброе утро!
— Доброе утро! — улыбнулся Холлисток. — Мне пора вставать.
— А что такое? — Анна по-кошачьи потянулась.
— Сегодня вышло мое объявление, и с десяти утра будет запись на прием.
