Эмили в основном переживала по поводу курения марихуаны и поэтому не забила тревогу, когда нашла остатки какого-то порошка в переднем кармане джинсов сына.
— Аспирин, — сказал он ей тогда.
— А зачем тебе в кармане аспирин?
— У меня часто болит голова.
Еще ребенком Джон таскал в карманах довольно странные вещи: камни, скрепки для бумаг, как-то сунул туда лягушку. Она забеспокоилась о его здоровье.
— Может быть, нужно обратиться к доктору?
— Мама…
Он ушел, а она осталась стоять перед стиральной машиной с его джинсами в руках.
Шелли, как и большинство хорошо обеспеченных супружеских пар, считали, что деньги и привилегии автоматически защитят их детей от наркотиков. Почему-то родителям не приходило в голову, что эти два фактора, наоборот, только помогут им получать лучшие наркотики. Но даже при этом Эмили хотела верить, что ее сын был хорошим мальчиком, и верила в это. Она не замечала его остекленевшего взгляда по утрам, глазных капель, которыми он постоянно пользовался, сладковатого и тошнотворного запаха, которым тянуло от навеса на заднем дворе. Со своей стороны, доктор Ричард за чтением утренней газеты не обращал внимания, что зрачки у сына уже размером с полудолларовую монету, а кровь носом идет чаще, чем у его пациентов в раковом отделении.
А потом жизнь разбилась вдребезги.
Выборочная проверка в школе обнаружила в шкафчике Джона пакетик травки, спрятанный в кеды.
— Это не моя обувь, — сказал Джон, и мать подтвердила, что никогда раньше не видела, чтобы ее сын ходил в этом.
Потом им позвонил охранник из местного торгового комплекса и сказал, что их сына поймали, когда он украл магнитофонную кассету.
— Я просто забыл заплатить за нее, — пожал плечами Джон, и мать подтвердила, что у сына действительно было в кармане двадцать долларов. Зачем, скажите на милость, ему что-то воровать, если он может спокойно это купить?
Последней каплей стал телефонный звонок однажды в пятницу поздно вечером. Ричарда Шелли разбудил интерн из больницы, который сообщил, что его ребенок находится в реанимации с диагнозом «передозировка кокаина».
Состоялся разговор о том, что пора снять с глаз шоры. Заключение медиков — это то, чем отец мог размахивать перед носом матери в качестве реального доказательства никчемности ее сына.
Ночью Джон сидел в своей комнате и слушал, как за стеной родители ссорятся и горячо спорят, пока отец не выкрикнул: «Все, это окончательно!» После этого мать бросилась в супружескую спальню и громко хлопнула за собой дверью. Когда оттуда послышались сдавленные рыдания, он включил свою стереосистему, и из динамиков принялись вопить «Деф Леппард». Так продолжалось до тех пор, пока Джойс (которая в это время, разумеется, занималась) не начала тарабанить в стенку и орать: «Выруби это, бездельник!»
