Но «Комментарий» не достиг этой цели. Сколь бы ни были велики достижения Маймонида, его призывы не удостоились признания. Вскоре после того, как книга вышла в свет, многие утверждения Маймонида были оспорены. Мнения несогласных можно слышать и по сей день. Нет ничего удивительного, что Тринадцать принципов иудаизма, из-за своего непреложного характера, вызвали у многих евреев сильное неприятие — особенно то положение, согласно которому Грядущий мир не обещан тому, кто нарушил бы хотя бы одно из этих тринадцати предписаний. В самом деле, представление о едином символе веры для всего еврейского народа многим казалось более близким христианству или исламу, чем иудаизму, для которого основой веры служит вся Тора.
Многим читателям «Комментария» казалось слишком большой дерзостью уже то, что автор излагает в этом труде свои собственные взгляды и подчас оспаривает талмудические суждения, особенно если учесть, что автору тогда было тридцать лет и его слава никогда не выходила за пределы мест, где его знали лично. Тот факт, что автор ввел в свой труд некоторые замечания научного характера, а также непрестанно отсылал читателя к греческой философии, противоречил мнению тех, кто считал, что подобные материи должны быть отделены от религиозной мысли. Некоторых раздражало в «Комментарии» самобытное сочетание прогрессивной мысли и непреклонной веры.
Успеху «Комментария» не способствовало и то, что он был написан по-арабски. Впрочем, здесь Маймонид ничего не мог поделать, если он хотел обратиться к простым людям, чье знание иврита было далеко от совершенства. Но хотя в то время было нелегко найти хорошего знатока иврита, почти каждый еврей мог читать тексты, написанные древнееврейскими буквами. Таким образом, еврейские авторы могли оградиться своего рода «языковой оградой», ибо мусульмане едва ли взяли бы на себя труд попытаться понять тексты, написанные незнакомым шрифтом. Кроме того, поскольку «Комментарий» был написан по-арабски, его могли прочитать только те евреи, что жили в арабских странах. Пока в 1202 году, спустя почти сорок лет после того, как эта книга вышла в свет, Шмуэль ибн Тибон[49] не перевел ее на иврит, она была недоступна евреям, жившим в христианской Европе.
Но даже после выхода в свет перевода Тибона широкому признанию этой книги препятствовало и то, что Раши — мудрец из французского города Труа — примерно столетием ранее написал комментарий к Талмуду. Его труд был широко распространен и стал неотъемлемой частью печатных изданий Талмуда. Евреи Франции и Германии не выказывали особой охоты заменить труд своего великого соотечественника другим комментарием.
