— Бакстер сделал это. — У Меган все поплыло перед глазами. Она зажмурилась, ожидая, когда туман рассеется. — Это моя вина.
— Черта с два. Здесь ни в чем нет твоей вины и не было с самого начала. Он сделал то, что сделал — с тобой, Сюзанной, детьми. Этот трусливый ублюдок даже не смог сам постоять за себя. Эй, — Натаниэль легонько дернул ее за волосы, — я выиграл, запомни. И он не получил то, за что заплатил.
— Думаешь, это имеет значение?
— Для меня — да. Если ты и в самом деле хочешь что-нибудь сделать для меня, Меган, выбрось его из головы.
— Он — отец Кевина, — прошептала она. — Мне становится плохо от одной только мысли об этом.
— Он — ничто… Ты не приляжешь со мной, пожалуйста?
Видя, что Нэйт уже давно пытается противостоять снотворному действию сильнейшего обезболивающего, Меган безропотно согласилась.
Она нежно пододвинула его голову, укладывая к себе на грудь.
— Поспи немного, — прошептала Меган. — Не будем думать сейчас об этом. Мы не будем ни о чем думать.
Он вздохнул, погружаясь в сон.
— Я люблю тебя, Меган.
— Я знаю. — Она гладила его волосы, не смыкая глаз охраняя его сон.
И никто из них не заметил маленького мальчика с потрясенным взглядом и бледными щеками, застывшего у открытой двери.
Натаниэль проснулся под аккомпанемент ударного оркестра пульсирующей боли. Поселившаяся в голове барабанная установка наполнила нудным гудением весь череп, отдаваясь энергичными, забористыми ритмами в области левого виска. Под ребрами громыхал еще один барабанчик, и его мощные «тра-та-та» обещали радовать завидным напором и постоянством. Плечо также исполняло свою партию, вплетая гудение в общий удалой ритм.
В порядке эксперимента он решил сесть. «Окостенел, как труп недельной давности», — подумал Нэйт с отвращением. Делая медленные, неуклюжие движения, он кое-как поднялся с кровати. Если не принимать во внимание монотонное гудение и дробный стук, мозги вроде работают — по крайней мере, мыслил он ясно. Даже слишком. Поморщившись, Нэйт хромающей походкой поплелся под душ. Единственную радость ему доставляло сознание, что два его нежданных посетителя чувствовали себя в эту минуту значительно хуже.
Даже незначительный напор воды в душе вызвал приступ острой боли по всему покрытому ссадинами и ушибами телу. Стиснув зубы, он подождал, пока боль не сменилась простым дискомфортом.
Ничего, жить будет.
Не вытираясь, Нэйт вылез из душа и наполнил раковину ледяной водой. Сделав глубокий вдох и собравшись с духом, он опустил в нее лицо и замер, ожидая, пока леденящий холод не подарит ему благословенное онемение и потерю чувствительности.
