Вместе с ранней луной тянется за Коном странно клубящийся в сумерках сад — ренуарово-муарово-прустовский.
У люка, из-под которого идет пар с запашком отхожих мест, стоит в зазывной позе девица: вот тебе и канализационная проститутка из «Сатирикона» Петрония, переложенная на язык экрана Феллини.
Рим подбрасывает Кону всяческие ассоциации в порядке скорой помощи.
Сквозь какие-то окна, скорее похожие на огромные световые провалы, маячут лица игроков в биллиард — дымно-зеленые: головы их плавают отделенными в пластах сигаретного дыма.
На спуске лестницы в сторону улицы Трафоро — от фонтана Треви — вдруг пресеклись высоко выбрасываемые струи.
Внезапная тишина.
И уже различаемый за нею такой странный, знакомый подземный гул.
Он все усиливается в сторону Виа Национале.
Темен президентский дворец на Квиринальском холме; по аллеям парка с очередным конным памятником ветер несет обрывки бумаги, мусор; редки прохожие; каплет вода в угловые чаши улицы Куатро Фонтане, но тут же — ярко освещенная Виа Национале: гул, глубоко погруженный под Квиринальский холм, внезапно усиливается; и, весь превратившись в слух, как гончая, Кон идет в сторону этого усиливающегося гула.
Ослепительно ярок фасад Музея искусств.
И внезапно, за этой ослепительностью, — провал, черная дыра, автомобильный тоннель, втягивающее в глубину земли жерло.
Как же Кон его раньше не заметил?
Все это странно, неожиданно, но… гул — его распирающая земное чрево глухая мощь, его обертоны, сжимающие грудь в отчаянной попытке что-то вспомнить — какое-то забытое тайное знание — как от этого гула избавиться — почему-то связанное с распахиванием какого-то окна в набухшую влагой тьму.
Кон вступает в тоннель, в его смутное освещение, в его загазованность, Кон идет, прижимаясь к стене, облицованной белыми глазурованными плитками, и навстречу ему — поток автомобилей, слепо сверкающий фарами.
Вот оно, внезапно реализованное — через всю жизнь тягой — ощущение какого-то параллельно длящегося тоннеля жизни — не этой, иллюзорной, а истинной, существующей за стеной, спиной, слухом, — ее иного варианта, скрытого и угрожающего. Так вот он какой, этот тоннель, полный тупой отчужденной волны машин, газа, страха быть раздавленным, непомерно увеличиваемого трубой — до сотрясения внутренностей — гула, полный тысяч безликих лиц за проносящимися стеклами, лиц с глазами роботов, устремленными только вперед, не замечающими ничего по сторонам — что там: тень, существо, насекомое? — тоннель, тянущийся дымной газовой воронкой, удушающим шлейфом — из снов Кона в реальность.
