Следующим шагом развития архитектуры, одновременно отрицавшим прошлое и возрождавшим его на новом уровне, становится стиль модерн (от фр. — «современный»), который продолжил главную тенденцию — создание комфортных помещений, отвечающих вкусам и запросам владельцев. Только на этот раз архитекторы не искали вдохновения в постройках ушедших эпох, а создали новый универсальный синтетический стиль. О зданиях в стиле модерн говорят, что они построены как бы «изнутри наружу», т. е. внутреннее пространство определяет внешний облик. Фасады таких домов подчеркнуто несимметричны, архитекторы отказываются от прямых линий и углов в пользу более естественных, «природных» очертаний. В конструкциях и отделке используются необычные для XIX века материалы: железобетон, чугун, сталь, витражи, глазурованная керамика.
Одним из выдающихся петербургских архитекторов, работавших в стиле модерн, был Роберт-Фридрих Мельцер. В качестве архитектора Императорского двора, он принимал участие в отделке интерьеров множества царских резиденций: Зимнего дворца, Аничкова дворца, Александровского дворца в Царском Селе, Нижнего дворца и Коттеджа в Петергофе, императорского дворца в Ливадии, дворца великого князя Михаила Александровича.
В 1900 году Мельцер назначен главным архитектором Русского павильона на Всемирной выставке в Париже. В 1913 году он спроектировал один из домов для рабочих в жилом городке завода «Людвиг Нобель» (Лесной пр., 20, корп. 15). К сожалению, этот замечательный пример, когда императорский архитектор строит дома для рабочих, остается единственным в своем роде. Для того чтобы лучшие архитекторы начали стоить дома для людей небогатых и незнатных, понадобилось буквально перевернуть всю Россию.
Но мечта о новой архитектуре уже зародилась. Ее можно увидеть воочию, прочитав главу «Четвертый сон Веры Павловны» романа Н.Г. Чернышевского «Что делать?».
«Здание, громадное, громадное здание, каких теперь лишь по нескольку в самых больших столицах, — или нет, теперь ни одного такого! Оно стоит среди нив и лугов, садов и рощ. Нивы — это наши хлеба, только не такие, как у нас, а густые, густые, изобильные, изобильные. Неужели это пшеница? Кто ж видел такие колосья? Кто ж видел такие зерна? Только в оранжерее можно бы теперь вырастить такие колосья с такими зернами. Поля — это наши поля; но такие цветы теперь только в цветниках у нас. Сады, лимонные и апельсинные деревья, персики и абрикосы, — как же они растут на открытом воздухе? О, да это колонны вокруг них, это они открыты на лето; да, это оранжереи, раскрывающиеся на лето. Рощи — это наши рощи: дуб и липа, клен и вяз, — да, рощи те же, как теперь; за ними очень заботливый уход, нет в них ни одного больного дерева, но рощи те же, — только они и остались те же, как теперь. Но это здание, — что ж это, какой оно архитектуры? теперь нет такой; нет, уж есть один намек на нее, — дворец, который стоит на Сайденгамском холме: чугун и стекло, чугун и стекло — только. Нет, не только: это лишь оболочка здания, это его наружные стены; а там, внутри, уж настоящий дом, громаднейший дом: он покрыт этим чугунно-хрустальным зданием, как футляром; оно образует вокруг него широкие галереи по всем этажам. Какая легкая архитектура этого внутреннего дома, какие маленькие простенки между окнами, а окна огромные, широкие, во всю вышину этажей! Его каменные стены — будто ряд пилястров, составляющих раму для окон, которые выходят на галерею. Но какие это полы и потолки? Из чего эти двери и рамы окон? Что это такое? серебро? платина? Да и мебель почти вся такая же, — мебель из дерева тут лишь каприз, она только для разнообразия, но из чего ж вся остальная мебель, потолки и полы? «Попробуй подвинуть это кресло», — говорит старшая царица. Эта металлическая мебель легче нашей ореховой. Но что ж это за металл? Ах, знаю теперь, Саша показывал мне такую дощечку, она была легка, как стекло, и теперь уж есть такие серьги, брошки; да, Саша говорил, что, рано или поздно, алюминий заменит собою дерево, может быть, и камень. Но как же все это богато! Везде алюминий и алюминий, и все промежутки окон одеты огромными зеркалами. И какие ковры на полу! Вот в этом зале половина пола открыта, тут и видно, что он из алюминия. „Ты видишь, тут он матовый, чтобы не был слишком скользок, — тут играют дети, а вместе с ними и большие; вот и в том зале пол тоже без ковров, — для танцев“. И повсюду южные деревья и цветы; весь дом — громадный зимний сад…
