— А почему на финскую, а не на итальянскую? — удивилась Штукина.
— Потому что тебе, как жительнице города Петербурга, добрые финские парни установили упрощенный порядок получения шенгенской визы. Для любого другого консульства тебе придется собирать кучу справок.
— Что, и от пожарников? — испуганно спросила Штукина.
— И от пожарников, и от гинеколога, а самое главное, из банка, что у тебя есть куча денег.
— Так у меня же нет! Это что же получается! Честному менту, выходит, ход в Европу закрыт и досками заколочен?! — возмутилась Штукина.
— Во-первых, честных ментов не бывает, это теперь уже даже в Евросоюзе всем известно, во-вторых, тебе лично в Европу есть окно через Финляндию, тем справка из банка не нужна. Финны на собственном опыте знают, что питерские жители — люди вполне приличные, и уж если поперлись через границу, то будут деньги там тратить, а не отнимать последнее у местного населения.
— А что делать ментам, допустим, из Иванова? Или из Замухинска?
— Идти к знакомому банкиру, он им нарисует любую справку. Короче, Склифосовский, чтобы завтра к часу у тебя на руках были фотографии и загранпаспорт. — Тася повесила трубку. И подумала, что надо бы завтра прямо с утра озадачить Аду Львовну билетами.
Иван Сергеевич Егоров родился и вырос в Москве. И родители его тоже родились и выросли в Москве. И родители его родителей тоже родились и выросли в Москве. И родители родителей его родителей тоже, насколько Егорову было известно, родились уже москвичами. Егоров любил свою Москву и недолюбливал разную приезжую шантрапу. Вот именно, тех самых пресловутых «понаехали тут». «Понаехали тут» во времена советского детства и юности Вани Егорова приезжали со всей страны в сытую Москву и целыми семьями оккупировали ЖЭКи и паспортные столы. Они неправильно ставили ударения в словах, вместо буквы «г» говорили «хэ» и лузгали семечки в метро. «Ах, оно, метро, устроено хитро, летом в нем прохладно, а зимой тепло». Метро Егоров в результате тоже не любил, там количество приезжих просто зашкаливало. Казалось, что вся страна переехала в Москву и расселилась в огромных спальных районах, названий которых Егоров не знал и не хотел знать. Какая ему, в сущности, разница, где это Жулебино находится? Живя всю жизнь в Москве, Егоров прекрасно понимал, за что по всей стране, а теперь уже и за ее пределами, так недолюбливают москвичей.
— Ванечка, нельзя так относиться к людям, — говорила мама. — Одним повезло, как тебе, родиться в столице, а другим нет. Они же не виноваты.
