Вечером, когда он уже поужинал и умиротворенно сидел у камина со стаканом виски, ему позвонила Марина и стала орать какую-то невыносимую чушь. Он бросил трубку и разозлился на себя за то, что вообще стал с ней разговаривать. Ведь знал, что ничего хорошего она не скажет. Такой замечательный вечер ему испортила! Левшуков оделся и пошел прогуляться к заливу. Тут же прибежали ребята охраны, ему стало неудобно, что он не дает им отдыхать. Он немного постоял, глядя на занесенные снегом огромные прибрежные валуны. Неужели Марина отнимет у него берлогу? А главное, за что? Ведь он ничего плохого ей никогда не делал!
Над заливом стояла полная луна. Левшуков еще немного постоял на берегу, выругался, плюнул и пошел спать.
На следующий день он сидел в переговорной подрядчика и хотел придушить всех, кого там видел. Особенно этого волоокого павиана, который вот уже около часа распинался о распрекрасности своей распрекрасной компании. Ишь, петух в курятнике. Кругом бабы одни, и вот он перед ними выделывается, павлин драный. Количество бабья в строительной компании Левшукова просто поразило. Правда, директор строительства уверял, что бабье это очень толковое, особенно Эмма. Кто ж из них Эмма? Когда визитками трясли, он даже не запомнил, кто есть кто. После павиана начал выступать какой-то нудила. Этот, наоборот, говорил о трудностях. Создалось впечатление, что ребята оттачивали свое мастерство на комсомольских собраниях. Сидевшая напротив Левшукова девица спустила очки на кончик носа и чего-то рисовала у себя в ежедневнике. Девица была хорошенькая, очень даже эффектная. Может, она Эмма и есть? Хорошо бы. Было видно, что девице осточертели и павиан, и нудила, и она боролась со сном, как могла. Наконец девица не выдержала и захихикала каким-то своим мыслям. Да, наверное, все-таки Эмма не она. Толковая бы так нагло хихикать на совещании не стала, особенно зная, что заказчик компанией очень недоволен. Левшуков решил, что уже довольно потратил своего драгоценного времени, и хлопнул ладонью по столу.
— Что-то я не поняла! — сказал он с ударением на первом слоге. Среди этого хихикающего бабья местечковый акцент показался ему наиболее уместным.
Девица посмотрела на него с интересом и захихикала пуще прежнего. Ну а потом он ее обидел, обозвав развеселой барышней. Она в ответ продемонстрировала ему, что вовсе не дура, а наоборот, очень даже центровая фигура в этой распрекрасной богадельне, даже попыталась рассказать ему, что он сам дурак и компания его — рассадник расслабленных бюрократов. С этим он был очень даже согласен. С того момента, как Левшуков отошел от непосредственного руководства, на предприятии слишком много внимания стали уделять каким-то формальным процедурам. Вернее, не каким-то, а вполне определенным. Сертификация по международной системе менеджмента качества, видите ли, без этого невозможна! Тьфу ты, прости господи! От слова «менеджер», а тем более «менеджмент» Левшукова, говоря языком близнецов, просто плющило и колбасило. Ведь куда ни плюнь, обязательно попадешь в менеджера, который этим самым менеджментом занимается. А тут и вовсе менеджмент качества, ядрена кочерыжка. Нет чтобы просто сказать — управление этим самым качеством, хотя кому оно, это управление, на хрен нужно в условиях российской действительности? Они б еще советский знак качества достали и присобачили куда-нибудь. От безделья это все и от хорошей сытой жизни. Ну и, знамо дело, чтоб проходимцам всяким было чем на кусок хлеба заработать за счет этой самой сертификации. Мол, все должны теперь быть сертифицированными, иначе мы с вами играть не будем. Особенно иностранцы теперь несертифицированных поставщиков как чумы боятся. Если торгуете чем ни попадя на иностранном рынке, то будьте любезны, сертифицируйтесь. А за сертификацию заплатите, и не раз. Мы к вам с проверкой придем и посмотрим, как у вас все процедуры выполняются, и если менеджер ваш, не дай бог, бумаги на столе у себя не слева направо перекладывает, а справа налево, то шиш вам будет, а не сертификация. Некачественные вы поставщики. Пошли вон!
