— Хорошо, но я ничего не обещаю, — ответил живописец, заранее решив не присоединяться к маркизу.
— Тогда до свидания! Я уношу с собой надежду, что ты все же поедешь со мной, — сказал маркиз, пожимая Полю руку.
Проводив маркиза и возвратившись в мастерскую, Поль застал слугу с салфеткой в руках: тот вытирал спинку кресла, на котором сидел Монжёз.
— Что ты тут делаешь? — спросил он лакея.
— Прошу извинения, сударь, — смиренно проговорил тот, сконфузившись и не решаясь на признание.
— Говори же, какую еще глупость ты совершил, растяпа?
Миролюбивый тон живописца не предвещал грозы, и слуга решил быть откровенным:
— Вот в чем дело, сударь. Когда я подавал спаржу с белым соусом и проходил позади маркиза, соусница накренилась у меня в руке.
— И ты пролил соус на спинку его стула?
— О, — протянул слуга, — если бы я испачкал только спинку стула, это было бы еще полбеды!..
— Неужели ты облил и его самого?
— Всю спину, сударь, всю спину…
— И дал ему уйти в таком виде? — воскликнул живописец, едва сдерживаясь от смеха.
— Я боялся, что меня будут бранить, — жалобным тоном заявил слуга.
Развеселившись при мысли, что маркиз разгуливает по улицам с пятном на спине, Либуа прошел в свой кабинет к телескопу.
— Прежде чем отправиться на поиски, посмотрю, что делает моя наяда, — подумал он, приближаясь к прибору.
Красавица предстала перед ним в шикарном капоте — это означало, что она ожидает своего обожателя.
— Ах да, сегодня должен прийти ее возлюбленный, — сказал Либуа, увидев женщину в столь обольстительном наряде, потом прибавил с гневом: — Неужели я никогда не увижу его лица?
В эту минуту часы соседней церкви пробили двенадцать.
— Двенадцать, — продолжал Либуа, — он сегодня опоздал, этот принц Шарман, обыкновенно столь пунктуальный. Но вот и он, должно быть, — мадам уже во всеоружии.
Говоря «во всеоружии» — живописец имел ввиду то, что лицо дамы озарялось улыбкой, а руки вытягивались навстречу гостю. За десять дней наблюдений Либуа изучил все ее приемы.
— Вот и наш ловелас! Увижу ли я наконец что-нибудь, кроме спины? — пробормотал живописец.
Вдруг он подпрыгнул и закричал:
— Черт побери!
Потом, упав на диван, расхохотался:
— Это уже чересчур! Вот так штука! Такого я не ожидал!.. А я жаловался, что вижу только его спину! Мой слуга, надо признать, заслуживает награды!
А произошло следующее. Посетитель стоял по обыкновению спиной к окну, но на этот раз художнику достаточно было спины, чтобы узнать, кто был обожателем его Венеры, — Либуа рассмотрел на спине мужчины громадное пятно от белого соуса.
