Для своих очерков Джон Винтерих выбрал в основном книги удачливые, те, что обретали успех почти сразу. И Дефо, и Бернс, и Льюис Кэрролл, о которых он рассказывает, имели основание сказать вместе с Байроном: «Проснулся и узнал, что знаменит», — на другой день после выхода книги. Успех Диккенса, грандиозный успех, тоже не заставил себя ждать. Стремительно росла слава Бичер-Стоу. Герои Марка Твена еще при жизни автора сделались легендарными. Как видно, эти книги в самом деле подобно искре пробегали от автора к издателю и к читателям. Но Эдгар По и Уолт Уитмен, о которых тоже рассказывает Винтерих, завоевали читателей далеко не сразу. Стало быть, где-то происходил обрыв цепи, читательский энтузиазм направлялся против книги, будущей бесспорной классики. Изучение читательского вкуса и спроса позволяет это сопротивление, как и успех, измерить. Цена, тираж, количество изданий — ведь эти данные по-своему говорят о том, насколько понимала писателя его эпоха. Книговеды, подобные Винтериху, сделали немало в том, что называют социологией чтения, выяснив, когда, как, кого читали, и почему книги, которые стоят теперь на полке рядом, занимали в свое время положение далеко не одинаковое.
Но как могли читатели признать или не признать Эдгара По, когда он сам не давал им возможности это сделать? «Блеснет, пленит и улетит»: опубликует рассказ, стихотворение, получит премию, и надолго исчезнет. Или же опубликует что-нибудь странное, случайное, просто слабое. Оливер Голдсмит, еще один герой Винтериха, продал издателю роман, только начатый, и — тоже пропал. По мнению одних, был занят отделкой слога, по мнению других, вовсе не притрагивался к рукописи. Что было делать издателю? Год шел за годом, романа не было. Винтерих рассказывает, что в конце концов Голдсмит оказался в долговой кабале у своей квартирной хозяйки и ему нельзя было даже из дома выйти. А биографы Голдсмита считают, что все это было подстроено издателем ради того, чтобы как-нибудь заставить одаренного, но безалаберного автора закончить книгу.
Но бывало — конечно, бывало! — что читатели в самом деле не признавали и не понимали автора, хотя он и делал все от него зависевшее: Уитмен сам себя и разъяснял и прямо рекламировал, однако… «Листья травы» Уитмена вышли одновременно с «Песней о Гайавате» Лонгфелло, а какие разные судьбы у этих книг: «Песня о Гайавате» — мгновенное и полное признание, «Листья травы» пылятся на прилавке. Точно так же в один год появились «Хижина дяди Тома» Г. Бичер-Стоу и «Моби Дик» Германа Мелвилла, тот самый «Белый Кит», что считается теперь чуть ли не крупнейшим созданием американской литературы. Это — теперь, а в свое время, когда, по выражению Винтериха, Гарриет Бичер-Стоу сделалась национальной героиней, имя Мелвилла было напечатано в некрологе с ошибкой.
