Приключения знаменитых книг | страница 15

Доживи Дефо до этого события, он сумел бы оценить использование его лучшей книги как оружия в борьбе труда и капитала!

Если в одном доме живут кошка и собака, они обычно проявляют друг к другу настороженное безразличие. Ради мира в доме и хозяйского расположения они стараются избегать открытых столкновений. Только иногда, неожиданно встретясь, они обмениваются предостерегающим ворчанием. Но как тонка оболочка видимой терпимости, и какая смертельная ненависть клокочет под ней!

Проводя параллели между животными и людьми, мы часто бываем несправедливы к тем или к другим. Нашим сравнением мы, возможно, проявили непочтение к памяти Джеймса Босуэлла, эсквайра, известного биографа[6], и некоей миссис Трейл Пиоцци. Во всяком случае, верно то, что между ними существовала скрытая неприязнь, причиной которой было ревнивое благоговение, которое оба питали к доктору Сэмюэлю Джонсону, знаменитому ученому и писателю. Первый был верным последователем и летописцем жизни великого человека, вторая — его искренним другом. А доктор Джонсон имел самое прямое отношение к изданию «Векфильдского священника». Более того, рассказ Джонсона об этом событии — единственное сохранившееся свидетельство, но и оно дошло до нас в передаче его друзей. Вот почему так досадно, что Босуэлл и Пиоцци в своих воспоминаниях и неточны, и противоречат друг другу.

Приведем сначала версию Босуэлла:

«Миссис Пиоцци и сэр Джон Хокинс странным образом искажают историю злоключений Голдсмита и дружеского вмешательства Джонсона, в результате которого был издан знаменитый роман. Я же приведу ее точно, со слов самого Джонсона:

„Однажды утром я (Джонсон) получил от бедного Голдсмита записку, извещающую меня о том, что он в больших затруднениях и не имеет возможности посетить меня, а поэтому просит прийти к нему как можно скорее. Я послал ему гинею[7] и обещал сразу же быть. Что я и сделал, как только оделся. Оказалось, что его хозяйка наложила на него домашний арест, поскольку он не платил ей давно за квартиру. Голдсмит был вне себя. Я увидел, что он уже разменял мою гинею, и перед ним стояла откупоренная бутылка мадеры и рюмка. Я заткнул бутылку пробкой и, призвав Голдсмита к спокойствию, начал обсуждать с ним выход из положения. Тут он сказал, что у него готов роман, и показал мне рукопись. С первого же взгляда я оценил достоинства этого произведения и, сказав хозяйке, что скоро вернусь, отправился к книготорговцу, которому и продал рукопись за шестьдесят фунтов. Я принес деньги Голдсмиту, а тот заплатил хозяйке, при этом сделав ей выговор за неучтивое обращение"».