Пленных заперли в поповском сарае около церкви, выставили охрану. И партизаны снова разбрелись по избам.
— А где же лобанчик? — встревожился Авдей Петрович, вернувшись в избу. — Никто не видел моего племянника Ванюшку?
Ванюшка лежал на снегу в овраге и корчился в муках, раненный в живот.
— Как же это тебя угораздило? — наклонился над ним Авдей Петрович. Все почти целы, а ты...
— Вот так, дядечка, получилось, — виноватым голосом ответил Ванюшка, преодолевая нестерпимую боль.
Его подняли, принесли в избу.
Местный фельдшер, сухопарый человек в латунных очках, осмотрел рану, сказал, что в его практике это исключительный случай, но все-таки сделал перевязку и пожалел, что Дудари опять захватили белогвардейцы. А там, в Дударях, живет старинный фельдшер Зуев Егор Егорыч, который может делать даже хирургические операции. Но сейчас в Дудари не добраться — и далеко и страшно. И еще с вечера был слышен взрыв — это, говорят, белые взорвали мост под Дударями. По льду же теперь, пожалуй, не пройти. Лед не крепкий. Март месяц на исходе. Последние морозы. Скоро весна.
Фельдшер все это говорил, стоя у топчана, на котором лежал Ванюшка.
— А в чем дело? — вдруг сказал Семка Галкин. — Я схожу в Дудари, если меня Базыкин отпустит. И если вы записку дадите к этому Зуеву, — обратился он к фельдшеру. — Я могу его привести сюда. Неужели же он откажется пойти со мной, если такое дело и он является тем более работник медицины?
— Зуев-то бы пошел, я его лично знаю, и записку я напишу, — пообещал фельдшер. — Но ведь я же говорю, и вы сами знаете, в Дударях белые...
— А в чем дело? — опять сказал Семка Галкин. — Раз я говорю — могу, значит, я сделаю. — И, помедлив, добавил: — Только пусть еще кто-нибудь со мной пойдет, чтобы я не оробел в случае чего...
— А говорил, что обратно этой дорогой через тайгу ни за что не пойдешь, — напомнил Захарычев. — Ведь другой-то дороги нету...
Но Семка ничего ему не ответил, пошел искать Базыкина, чтобы спросить разрешения пойти в Дудари. И Енотов с ним пошел.
— Боевой, оказывается, парень. И не обидчивый, — поглядел ему вслед Авдей Петрович.
И повернулся к племяннику.
— Лобанчик, слышишь? Этот паренек — Галкин, что ли, — за доктором хочет идти в Дудари? Слышишь?
Ванюшка лежал с закрытыми глазами. Он уже ничего не слышал. А Авдею Петровичу хотелось, чтобы племянник обязательно узнал, каким хорошим парнем оказался этот Семка Галкин. И он несколько раз повторил над Ванюшкой одни и те же слова.
