Портер словно и не заметил, что мой ответ никоим образом не тянул на законченную мысль.
— Очевидно, Вирджиния и тебя неправильно поняла. Поверишь ли, она сказала, что ты обвинила ее в убийстве! — изумился он.
— Стоп. Я ни в чем ее не обвиняла. — Видимо, опять придется растолковывать, что обвинял Бартлет, я лишь повторяла его слова, но Портер не нуждался в разъяснениях.
— Ну и отлично, я ей так и сказал. Опять она все напутала. Но если мы втроем соберемся и побеседуем с глазу на глаз, уверен, нам удастся понять друг друга.
Я замялась.
— Ты предлагаешь?..
— Встретиться у меня, — подхватил Портер, — прямо сейчас. Чем скорее мы разберемся с возникшим недоразумением, тем лучше. — Он сделал паузу и добавил извиняющимся тоном: — Не хочу на тебя давить, но Вирджиния пообещала приехать, если ты приедешь.
Я задумалась.
Чего добивается Портер? Его подружка сказала то, что сказала, — между прочим, при свидетеле, Матиасе. А теперь мой бывший приятель надеется внушить мне, будто она сказала не то, что я слышала, но то, что он сам только что сказал?
Или же я зациклилась на "сказал — сказала" и сама уже не понимаю, что говорю?
У меня разболелась голова.
Потирая висок, я вдруг подумала, что с Вирджинии станется подать на меня в суд за клевету. И было бы неплохо урезонить эту дамочку, пока она не ославила меня на весь город в качестве живого примера старинной поговорки "Брошенная женщина страшнее черта".
Черные вороны, Рид и Констелло, только этого и ждут. Они с радостью поверят любым, даже самым диким, слухам обо мне. Наверное, стоило воспользоваться шансом, предложенным Портером, дабы обезопасить себя от грядущих неприятностей.
А заодно и выяснить, кто из них врет — Вирджиния или ее дружок.
Я взглянула на часы. Было чуть больше половины одиннадцатого.
— Ладно, — решилась я, — еду.
— Чудненько! Сейчас же звякну Вирджинии. Мы ждем тебя через полчаса, ладно?
Я собралась было положить трубку, но Портер добавил:
— Ох, Скайлер, чуть не забыл. Завтра у меня важное судебное заседание, и я хотел бы поработать над документами в кабинете. Эта комната в самой глубине дома, помнишь?
Еще бы. Однажды мы с Портером занимались любовью в его кабинете. На восточном ковре, аккурат перед письменным столом.
Воспоминание, на котором мне не хотелось задерживаться.
Портер умолк. Неужто и он тоже припоминал тот инцидент на восточном ковре? И разумно ли я поступаю, отправляясь к нему домой? Даже если там — предположительно — будет Вирджиния.
