Я едва не расплылась в улыбке, настолько мне нравится, когда со мной носятся. Однако сдержалась. Не следует рассказывать жуткую историю с улыбкой на устах — вам могут и не поверить. Не говоря уж о том, что Матиас перестал бы надо мной причитать.
— Ну, это была не совсем перестрелка. — И я подробно изложила, как нашла раненого Бартлета и что он мне сказал.
С этого момента реакция Матиаса нравилась мне все меньше и меньше. Он долго смотрел на меня и наконец осведомился:
— Ты уверена, что он сказал "больно стало", а потом застонал?
Я кивнула:
— Так я его поняла.
— Наверное, плохо расслышала. — Матиас покачал лохматой головой и продолжал, словно беседовал сам с собой: — А если ты неправильно поняла эти слова, то, возможно, насчет девочки Мередита, стрелявшей в него, тоже ошибаешься.
Я грозно хмыкнула.
— Что слышала, то и слышала. Я ничего не выдумываю.
Матиас принялся за еду, ответил он уже с набитым ртом:
— Гм.
Это «гм» прозвучало очень скептически.
И последующая речь Матиаса тоже. Поверите ли, он начал анализировать каждое мое слово!
— Возможно, Бартлет сказал не «стало». — Он задумчиво поскреб бороду. — Возможно, опустившись на колени рядом с ним, ты нечаянно придавила ему что-нибудь, например руку, и на самом деле он сказал "больно, встань".
Настал мой черед долго и пристально разглядывать Матиаса.
— Так вот, ничего я ему не придавила, а то бы заметила. И ему не пришлось бы тратить последние силы, чтобы сообщить мне об этом.
Что он себе воображает? Что я могу навалиться на лежащего мужчину и ничего при этом не почувствовать?
Мой друг пожал плечами:
— Что "больно, встань", что "больно стало" звучит одинаково несуразно. — Тон у него был обиженным.
Я снова хмыкнула. С ума сойти: самый близкий мне человек сомневается в моих словах! Да он не многим лучше Солонки и Перечницы!
— Дорогой, — подавшись вперед, начала я. Полагаю, легкая язвительность в моем голосе была вполне оправданна. — Я потратила кучу времени, доказывая полицейским, что ничего не выдумываю и лишь повторяю слова Бартлета. А теперь ты вынуждаешь меня делать то же самое.
Но Матиас не так прост, как кажется. С минуту он молча жевал, а потом вдруг сказал, словно только что заметил:
— Послушай, ты ведь не съела ни кусочка. Попробуй и скажи, как получилось.
Однако я тоже не лыком шита. На удочку Матиаса не клюнула и тему сменить отказалась.
— Эдвард Бартлет четко произнес…
В этот момент зазвонил телефон. Матиас явно обрадовался перерыву в нашей теплой беседе. Что ж, его можно понять.
