— Да, конечно, — кивнул Александр Оскарович. — Без диагноза непонятно, в какое отделение класть и надо ли класть вообще. То есть — толком вы ничего разгласить не могли?
— Дело не в том, что я могла или не могла, а в том, что я ничего не разглашала! — немного раздраженно ответила Анна, утомленная долгой поездкой по юристам.
На часах было без двадцати семь, а начала она свой «вояж» в два часа, бессовестно удрав с работы много раньше положенного.
— Врачебную тайну составляют… — Александр Оскарович сдернул с хрящеватого носа очки, завертел их, закрутил, а сам уставился в потолок, словно вспоминая. — Информация о факте обращения за медицинской помощью… Это вы уже не могли разгласить, опоздали. Информация о диагнозе заболевания… Эту информацию разглашать было рано, раз не было диагноза…
— Диагноз был, — поправила Анна. — я же уже говорила…
— Да-да, — спохватился невнимательный адвокат, не отводя взора от потолка. — Далее идет информация о состоянии здоровья гражданина, но это должна быть информация, а не короткие отговорки. Тем более что фразы типа: «все о’кей» или «все будет хорошо», трактовать как разглашение врачебной тайны… Нет, это абсурд. Ну и последнее — это прочие сведения, полученные при обследовании и лечении гражданина. Сюда на первый взгляд можно отнести все… Скажите, Анна Андреевна, а эта ваша собеседница была адекватна, вменяема? Вот вы, как врач, не могли заподозрить?
— Я не психиатр! Я — иммунолог, — свою специальность Анна тоже уже называла. — Но даже психиатр не смог бы поставить диагноз, даже предварительный, на основании минутной беседы.
— Так, так, так… — Адвокат обернулся к Анне, нацепил очки, вытащил из стоявшего на столе органайзера ручку и начал забавляться с ней. — Знаете, я пытаюсь уловить смысл и суть и никак не могу это сделать. Вы уверены, что вас действительно хотят привлечь в качестве ответчика?
— Конечно же, нет! Но мне озвучили такую возможность!
— Раньше бандитами пугали, сейчас — судом. Ваше дело, если его можно назвать «делом», не стоит и выеденного яйца! Скорее всего, вас просто запугивают, действуют вам на нервы. Не исключено, что ваши противники могут оказывать давление на потенциального истца, он же их пациент. Но одного желания судиться мало, судья должен принять исковое заявление… А все то, что вы мне рассказали, это, извините, не повод, далеко не повод, совсем не повод. Для того чтобы потрепать нервы угрозами, эта история вполне годится, для суда — нет. Если, конечно… Вы меня простите великодушно, Анна Андреевна, но я должен это сказать. Если, конечно, все было именно так, как вы мне рассказали.
