– К друзьям моим поедешь?
Она согласно кивнула.
Я позвонил моим старым друзьям, Саше и Наде, им я мог звонить в любое время, и ничего не надо было объяснять, рассказывать. С Сашей мы вместе гибли в сухих азиатских горах. Потом нас судьба и годы раскидали кого куда, и встретил его я только в начале девяностых. В пешеходном переходе в центре столицы он сидел в кресле-каталке, без обеих ног, в камуфляже, с самодельными маракасами в руках, вытрясая из них ритм для горластой песни двух других калек в камуфляжах, неумело тренькающих на гитарах. Под каталкой, на заплеванном асфальте лежала картонка с редкими монетками и бумажками на дне. Начинались девяностые, постыдные и жалкие для большинства.
Пропущу описание нашей с ним встречи – горько и больно. Но я уже тогда что-то зарабатывал, так что мог ему помочь и даже что-то сумел сделать. У него была хорошая голова, он у всех в нашей роте выигрывал в подкидного, и я купил ему компьютер – по тем временам это стоило, как новая «Лада». И уже через год он зарабатывал программистом больше меня.
К телефону подошел сам Саша – ночные звонки всегда вызывают тревогу.
– Это я. Спите?
– Случилось что?
– Я к вам сейчас приеду, не один.
– Давай. Далеко?
– Полчаса. Надю не буди.
– Ей завтра не надо рано вставать. Чай, водку?
– Молоко, теплое.
Мы приехали, и я наблюдал за Таниной реакцией, когда дверь распахнулась и она увидела, безногого инвалида на каталке. До этого момента она была самой несчастной на свете, казалось, что ни у кого нет большего горя и несчастий, чем у нее. А вышло так, что в этой маленькой квартирке горя намного больше.
Пока Таня умывалась в ванной, я вкратце объяснил все хозяевам и сразу попросил: приютите, успокойте, на ночь – на две, потом что-нибудь придумаем. Из ванной Танюша вышла уже не самой несчастной на свете, но только очень грустной, но и это было уже неплохо.
– Танюша, стаканчик молока тепленького, а? – Надя правильно поняла меня про молоко, и я знаю, что после молока она отогреет и Танину душу.
Таня работала в больнице, медсестрой. Она и выходила в свое время бедного, искалеченного душой и телом афганца. И выходила его, как потом вышло, для себя: счастливее пары я не встречал в жизни.
Моя функция в сегодняшней ночи заканчивалась, осталось только поблагодарить и тихо откланяться. Таня поднялась из-за стола с озабоченной виноватой улыбкой.
– Николай... я вам так благодарна... Можно вас на минуточку? – Ей, видимо, хотелось сказать и о чем-то важном.
