Документы проверяли в проходной так, будто это не старый пыльный кирпичный завод, а военный объект. Мне пришлось полчаса отстоять очередь в бюро пропусков. У окошка поминутно возникали мелкие скандалы – многих не было в списках, поэтому им не давали пропуска и не пускали. Скандалы переносились к турникету, где оборону держали дюжие охранники. Похоже было на то, что этих мелких акционеров, совладельцев завода, если их еще можно было так называть, старались отсеять и не пустить внутрь всеми возможными способами.
Наконец я добрался до актового зала. Зал был полупустым – выставленные на входе препоны удались вполне. Я оглядел зал, выбирая себе место: впереди сцена, на ней крытый кумачом стол и фанерная обшарпанная трибуна, у дверей – охранники, под сценой – кучка начальства, которую уважительно и с опаской обтекали, проходя к свободным местам, последние допущенные. Я увидел Софронова и поклонился ему, но тот, скользнув равнодушным взглядом, мне не ответил. Первый ряд был совсем пустой, на спинках стульев прикреплены листы с крупным «Резервировано». Во втором ряду сидел Портной. Слева от него – женщина средних лет с резкими движениями и недовольным лицом, рядом – охранник, тоже знакомый мне по вчерашнему скандалу.
От кучки начальства у сцены отделился мужчина и направился прямиком ко мне:
– Господин Соколов?
Я кивнул.
– Я – отец Танюши. Ничего нового?
Я поклонился, потом медленно и огорченно покачал головой. Передо мной стоял хорошо одетый, приблизительно моих лет, мужчина, похожий на своего отца, но без уверенной директорской стати.
– Вы рассчитываете что-то узнать о ней в этом зале?
Я молча пожал плечами, отвечать было нечего.
Он достал из нагрудного кармана визитку, протянул мне и уже отвернулся, чтобы уйти, но я наконец решился и, взглянув на визитку, назвал вслух его имя.
– Игорь Иванович, вашего отца прессуют, и ваша дочка оказалась, простите, разменной монетой. Это шантаж, на девяносто процентов: мне знакомы подобные приемы. Вы лучше меня знаете, что от вас хотят и кто хочет.
– Отца спрашивали?
– Беседовали. Он думает, что, когда подпишет бумаги, ему вернут внучку.
– А вы думаете, нет?
– Иногда получается по-другому. Вы в составе руководства?
– Зам по коммерции. Очень плохо у нас, все скоро окажутся на улице. Доработались. Вот кто станет хозяином, – и он кивнул на второй ряд.
– Все уже решено?
– Остались формальности. Мне пора. – Он прошел вперед и сел в первом ряду. На сцене уже занимали места за кумачовым столом.
