– Добрая весть, честное слово! – Молодой человек не сдерживал ликования. Капитан Мендвилл и даже безмолвный секретарь снисходительно улыбнулись, глядя на его оживление, но лорд Уильям оставался угрюмым. – Лишь одна новость обрадовала бы меня сильнее, – добавил Уильямс, – это если бы я узнал и был уверен наверняка, что Лэтимера повесят – как вы, ваша честь, пообещали. Но если вы подразумевали наказание за его поездки в Бостон или куда-то еще, то я сомневаюсь, что для обвинения хватит оснований. Ведь вам известно – он не так активен, как Драйтон и прочие. Если уж не удается привлечь к суду Драйтона – что можно сделать с Лэтимером?
– Против него у нас имеется кое-что посерьезнее, – сказал лорд Уильям.
– Если не хватает доказательств, мне доставило бы удовольствие получить их для вашей светлости.
– Не нужно, – благосклонно произнес губернатор, – я думаю, доказательства собраны полностью. Вы хороший парень, Уильямс. Я хочу показать вам нечто, благодаря чему вы вернете вашу землю, причем, возможно, с процентами – несколько акров мистера Лэтимера вам не повредят. Это должно вдохновить вас и в дальнейшем верно служить королю, как служили вы до сих пор. Иннес, подайте апрельский список, – обратился он к секретарю.
Мендвилл склонился к его светлости:
– Вы полагаете, это… благоразумно? – спросил он вполголоса.
Лорд Уильям нахмурился: ему показалось, что капитан Мендвилл чересчур много себе позволяет.
– Благоразумно? В чем, по-вашему, тут может заключаться неблагоразумие? Разве я выдаю что-то, чего нельзя разглашать?
Мендвилл поджал губы:
– Необходимо принять меры к неразглашению источника информации. Он слишком ценен, чтобы им рисковать.
– Ваш талант, Мендвилл, – указывать на очевидное.
– Это оттого, что очевидное зачастую ускользает от вашей светлости, – возразил Мендвилл со спокойной дерзостью, которую не склонен был скрывать.
– Будьте вы прокляты с вашим лестным мнением обо мне! Успокойте свое робкое сердце тем, что теперь очевидное от меня не укроется. – Он принял документ, протянутый Иннесом, и развернул, держа его в руках так, чтобы Уильямс мог прочесть. – Чье имя вы видите вот тут, в самом верху?
Дик Уильямс будто с усилием вчитывался.
– Я… Я неважно читаю, – сказал он.
Темные глаза Мендвилла внезапно метнули на него подозрительный взгляд.
– Но по вашей речи, сэр, – едко заметил он, – трудно предположить, что вы плохо читаете.
– О, я умею читать, – без тени волнения парировал Уильямс, – я большой любитель книг. Но мне редко приходилось читать написаное от руки, – все время, пока он говорил, глаза его были прикованы к испещренному строчками листу, – а здесь к тому же неразборчиво. Какой бы плут это ни писал, его следовало бы отправить в школу обучаться крючкам и палочкам… Понял наконец! Скорее угадал, ей-Богу. Ну, конечно, это Гарри Лэтимер.
