В глубине души он почувствовал громадное облегчение. В продолжение нескольких минут ему казалось — конечно, это была фантазия — что все трое мужчин украдкой осматривают его, как будто угадывая, что в его грубом ботинке скрывается небольшая и узкая нога, подобная той, отпечаток которой сейчас исчез под лучами полуденного солнца. Вначале он желал, чтобы его заподозрили и даже арестовали, но чем ближе становилась эта цель, тем сильнее он стремился отдалить ее.
Правосудие представлялось ему грозной силой, сторуким зверем, не выпускающим из своих когтей пойманную добычу. К тому же он сознавал, что ему выгоднее контролировать ход дела и самому выбрать минуту, когда его задержат. Чтобы основательно изучить приемы полицейских, Кош намеревался следить за действиями слуг закона, а по возможности даже управлять ими, по желанию сдерживать или ускорять их.
— В конце концов, вероятно и то, что этот отпечаток оставил один из нас. Возможно, что мой помощник, шагавший слева от меня, ступил на газон, — проговорил пристав, раздосадованный происшествием.
Кош согласился с его предположением, хотя и не сдался вполне. Он решил посеять некоторое сомнение в голове у пристава. Ясно было, что полицейскому будет трудно не упомянуть во время следствия об этом отпечатке, хотя он и делал вид, что не придает ему значения. Обдумав это, Кош произнес равнодушным тоном:
— Насколько я мог заметить, никто из нас не шел по газону. Когда вы направлялись к дому, я наблюдал за вами и думаю, что я бы заметил… Единственное, в чем я вполне уверен, — это то, что отпечаток был отчетливым, когда я его впервые увидел. Но, повторяю, не могу ручаться, существовал ли он до вашего прихода или нет… Лучше никому не говорить об этом.
Эта последняя фраза окончательно успокоила пристава. Он не мог смириться с мыслью, что был менее проницателен, чем простой журналист, и об этом кто-то узнает. Этот промах мог повредить ему; он почувствовал благодарность к Кошу за то, что тот угадал его мысль, предупредил его желание, и обратился к нему почти дружелюбно:
— Поедем со мной. Я успею сообщить вам кое-какие сведения.
— Я бы предпочел, — возразил Кош, чувствуя, каким выгодным стало его положение, — проникнуть с вами, хотя бы на одну минуту, в комнату, где совершено преступление. Сведения, которые вы мне сообщите, несомненно, очень ценные, но если через час-другой журналист явится к вам за справками, вам невозможно будет утаить от него то, что вы мне расскажете. Сейчас же я здесь один. Все остальные, потеряв терпение, ушли, и, если вы исполните мою просьбу, вам легко будет ответить тем, кто будет жаловаться на такую привилегию: «Вас не было на месте…» И наконец, рассказ очевидца имеет особое значение в глазах читателя. Даже если я проведу на месте убийства всего одну минуту, я гораздо живее опишу его.
