Карты тем временем были розданы на следующую игру в «подкидного», Яромир так и знал — ему достались одни шестерки и девятки, — поэтому без церемоний отобрал у Ханумана его долю, всучив взамен свою. Царь Обезьян не возражал, задумчиво принялся разглядывать противоположную стену, на коей с недавней поры красовалось ковровое панно «Олени на водопое», ярких, вокзальных тонов. Яромир на удочку не попался, знамо дело, едва стоит отвернуться, и прости-прощай, хитрый обезьяний царь тут же обменяет шестерки на тузы.
— Завтра выходной, — скорее себе, чем партнеру, напомнил Яромир и в предвкушении затаил дыхание. — И завтра же Евграф Павлович обещал поведать всю правду о тайнах города Дорог. Стало быть, уже не рано!
— Когда запретный плод поспел, сорвать его и всякий будет смел! — прокомментировал грядущие обстоятельства Хануман, побил козырную десятку простым валетом.
— Куда прешь! Ишь, зенки выпучил! Бубнового клади, а не то забирай, и вот еще две в довесок! — Инженер выбросил на стол «подкидного». — С тобой дерьмо хорошо наперегонки есть, пока зазеваешься, ан уж и нету!
— Прими без злобы, что дается, и жди, когда назад вернется! — с мудрой обреченностью ответил Хануман, забирая десятки.
— Небось, за шулерство и погорел. В своих Девяти Реках? — подколол Царя Обезьян инженер. И то, давно уж не давал ему покоя вопрос, отчего Ханумана так жестоко приговорили к смерти в его родных местах.
— Как раз за горестную честность, — к изумлению инженера, обиделся вдруг его визави. И принялся пронзительно повизгивать от тягостных воспоминаний: — За партией при шахматных фигурах оставил я императрицу в дурах! А надо было проиграть! Янь-ван советовал, ему легко сказать! Когда б с тобой небесный покровитель! А я ведь — сам себе родитель! Моим проказам нет защиты, и судьи все не правдой сыты!
— Это верно. Судьи везде одинаковы. У нас говорят: не подмажешь — не поедешь! — посочувствовал Царю Обезьян инженер.
Они сыграли еще партию. Вничью. Потом Яромиру надоело. Он посмотрел на часы — времени было половина третьего. Стало быть, вдруг сообразил он, завтра давно наступило.
— Нынче, кстати, у Гаврилюка день рождения, — припомнил инженер и сладко потянулся. Очень хотелось вздремнуть. — Пойду, кофе сварю.
Яромир разжег примус и принялся колдовать над кофейником. Хануман тем временем со старанием возводил на столе карточный терем. К возвращению инженера он уж надстроил третий ярус и взялся за забор вокруг.
