Джеферсон лежал на широкой кровати и пытался сконцентрировать свои мысли на солнечных бликах на потолке, чтобы забыть грызущую ногу боль.
Боли – это хороший знак, всегда говорила мисс Лоуренс, но Джеферсон не мог отделаться от подозрения, что она самым коварным образом лжет. Что хорошего в том, что целый час не можешь пошевельнуться, поскольку отдает аж до поясницы?
Снаружи в замок вставили ключ. Джеферсон облегченно вздохнул. Ему всегда становилось лучше, когда он знал, что Ванесса рядом.
Сейчас она подойдет к кровати. Джеферсон слышал ее легкие шаги по ковру. Ванесса приложит ладонь к его щеке и скажет: «Ну что, бедный мой», и тогда…
– Ну что, проклятый обманщик! – Гневный голос Ванессы обрушился на Джеферсона, как ледяной душ, но это было далеко не все, что на него обрушилось.
Первым в него полетел довольно потрепанный журнал, затем в воздух взметнулась целая стая пакетиков с крекерами.
Ванесса действительно явилась во всеоружии!
Хоть ей это и было нелегко, но она доволокла до лифта, а потом и до квартиры Джеферсона три картонки с «Нежными стингеловскими крекерами», которые еще лежали в багажнике «чери».
Собственная продукция Джеферсона летела теперь по спальне в одном направлении – к кровати, с которой он мог подняться только с огромным трудом.
Когда же Джеферсон попробовал достать свою трость, которую инструкторша прислонила к стене, Ванесса одним прыжком опередила его, схватила дорогую вещь и на глазах ужаснувшегося Джеферсона играючи переломила ее пополам, благо опыт у нее имелся.
Обломки с воплем: «Эй ты, радуйся, что я не сломала тебе шею!» – были брошены к его ногам.
Этим она переполнила чашу его терпения.
С проворством, которого Джеферсон сам от себя не ожидал, он подскочил к Ванессе, резко толкнул ее в спину, отчего она свалилась на кровать, и оказался сверху, прежде чем она успела даже попытаться встать.
Левой рукой он вжал ее в подушки, а правой принялся лупить по круглой заднице, не обращая внимания на яростный вой. Ванесса вырывалась и барахталась, но без надежды на успех.
Джеферсон настолько вошел в раж, что хотел расквитаться с ней за все мелкие и крупные пакости, которые она ему причинила.
Лишь когда гневные вопли превратились в беспомощное, жалкое повизгивание, Джеферсон закончил экзекуцию, однако жертву свою предусмотрительно не отпускал.
– Я тебя предупреждал! – прохрипел он, с трудом восстанавливая дыхание. – Перестань меня злить и, главное, прекрати ломать мои трости и швырять в меня чем попало. Я не позволю тебе вечно злоупотреблять своей добротой.
