Джеферсон запнулся и молча посмотрел на черную трость, прислоненную к стене.
– Короче говоря, я ехал слишком быстро и в конце концов врезался в каменную ограду. При ударе меня так зажало, что пришлось вырезать, как из консервной банки.
Джеферсон снова замолчал, набираясь сил для следующих фраз.
– Я провел в различных клиниках в общей сложности два года, – продолжил он прерывающимся голосом. – Вначале казалось, что я потеряю ногу. Но врачи действительно сделали все, что могли. Как видишь, им удалось собрать меня по кусочкам, и я кое-как могу двигаться.
– Ты неблагодарный, – перебила его Ванесса, качая головой. – Говоришь, что можешь «кое-как двигаться», а на самом деле в состоянии бегать. Ты должен быть счастлив, а не брюзжать.
– Да, я могу бегать, – раздраженно буркнул Джеферсон. – Правда, только с помощью вот этой штуки, – он показал на трость, – но, как бы там ни было, я могу стоять вертикально. Но ты еще не знаешь всего, ведь то, что собрали врачи из кусочков, даже отдаленно не напоминает человеческую ногу. Это перекошенное, обезображенное нечто, при виде которого меня самого охватывает ужас.
Последние слова Джеферсон выпалил скороговоркой. Потом прикрыл глаза и стал ждать реакции Ванессы. Она была мгновенной.
– Ага! – Ее голос звучал сухо. – И по этой причине ты отказываешься снимать джинсы.
Джеферсон облегченно вздохнул.
– Да, Ванесса. Я сам с трудом выношу это зрелище. Как же будут реагировать остальные?
– А от меня ты ждешь, что я с воплем убегу куда глаза глядят? – без лишних эмоций дополнила она.
Джеферсон все это время старался на нее не смотреть, но сейчас обернулся и взглянул ей в лицо.
– Мне страшно, – честно признался он. – Я боюсь тебя испугать. Одна любовь уже разбилась о мое тело, об эту ужасную ногу. Ванесса, я не хочу снова это испытать.
Он опустил голову и начал закатывать правый рукав своего пуловера.
– Посмотри сюда, Вэнни, – тихо потребовал Джеферсон, не глядя на Ванессу. – По сравнению с тем, что врачи сделали из моей ноги, это верх эстетики.
Он поднял руку и протянул ее через стол к Ванессе, и она, нахмурившись, стала разглядывать широкий шрам, вздуто змеившийся от плеча почти до запястья.
– Хорошо, мы познакомились, – сказала Ванесса, на которую шрам не произвел убийственного впечатления. – Стало быть, ты носишь рубашки с длинным рукавом и брюки, даже когда земля плавится от пекла, лишь бы уберечь других от вида твоего увечья?
Когда Джеферсон кивнул, она поднялась и подошла к нему, не обращая внимания на его угрюмость.
