Она садится на один из двух гранитных мельничных жерновов, без видимого дела лежащих в саду.
— Этот я после оползня вытащил из-под двухметрового слоя щебенки! А второй весит целую тонну. Вот — служат столами для гостей.
— Вижу, — отвечает она, — хорошо придумали. Но как же вы их ворочаете?
— Это легко. Нужен только рычаг. Вот, смотрите!
— Осторожно!
Держа одной рукой железный прут, он подсовывает под него булыжник, и жернов начинает приподниматься.
— Попробуйте сами!
Она пробует, жернов поворачивается, движется.
— Да, просто поразительно! (Она смеется.) Это мне напомнило остров Пасхи — никто не понимал, как им удалось воздвигнуть свои статуи…
Ее удивляет теплый, мягкий воздух.
— Никогда бы не подумала, что здесь, в ущелье, столько солнца.
— Да, у меня его тут больше, чем в деревне! Зато летом под этими деревьями прохладно, как в лесу. И полно птиц! А теперь пошли, осмотрите дом.
— Замок! — поправляет она.
Он вводит ее внутрь, и она проходит по деревянным плашкам, уложенным в слое песка. Они звонко хлопают у нее под ногами.
— Паркет у меня дубовый, только я его еще не уложил.
Она останавливается перед камином, тоже недостроенным, восхищенно разглядывает кладку из тщательно обтесанных камней.
— Тут еще работать и работать! Но у меня полно времени, вся жизнь впереди.
— Вся жизнь! — повторяет она.
В ее голосе проскальзывает грусть. И тем не менее она счастлива, даже очень счастлива.
— И вы живете здесь?
— Да, наверху две комнаты совсем готовы.
Вместе они поднимаются по лестнице, проходят мимо пианино, укрытого прозрачной пленкой.
— Вот, купил пианино. Хочу научиться играть.
— О! — удивляется Ночная Роза.
Тицио толчком отворяет дверь без ручки, шаткую, как театральная декорация. За ней комната — просторная, белая, прекрасная, почти пустая; чуть скошенный потолок разделен рейками на квадраты и выкрашен в голубое, как и деревянный фриз. Похоже, будто у них над головами клетчатое голубое небо.
— Ох! — восхищенно вздыхает Роза. — Как мне нравится эта комната!
— Она для друзей.
И он помогает ей снять манто.
— Как хорошо от вас пахнет, — говорит он.
Но в то же время отворачивается от нее. «Ему противен мой слишком резкий запах. Тем хуже!» И она отвечает:
— Скоро я буду пахнуть травой.
Он раскладывает шезлонг, усаживает ее. Прикрывает ей пледом колени, ставит рядом жаровню с углями.
— К вечеру станет прохладно. Отопления у меня пока нет.
— Мне очень хорошо, — говорит она.
И закрывает глаза. Наверное, ей никогда не было так хорошо, как сейчас.
