Голос Татьяны Борисовой казался до крайности раздраженным. Она ни за что не стала бы с этой шлюшкой разговаривать, но уж слишком убедительно та плакала. И Татьяна сказала зло усмехнувшись:
– Я знала, что этот кобель трахает вас. Но ему мало. Оказывается, он пристроился еще и к вашей сестре…
Олеся едва сдержалась, чтобы не наговорить этой корове грубостей. Обида переполняла ее сердце за Ирину.
– Извините, но у вас неправильное представление о моей сестре. И уверяю, ваш муж ее не трахал.
– Да?
– Да, да, – Олеся едва не закричала в трубку, чтобы убедить жену Борисова в ее неверном представление.
– Не может быть, – в голосе Татьяны Борисовой отчетливо отразилось удивление. – Мне ли не знать своего мужа. Еще тот негодяй.
– Считайте его кем хотите. Это ваше личное. Но я прошу вас… Понимаете, моя сестра пропала. А Игорь Николаевич должен знать где она. Пусть скажет. Пожалуйста… – попросила Олеся. Ее просьба прозвучала вполне искренне и правдоподобно, и Татьяна Борисова замолчала, как видно о чем-то подумав. Но тут же в трубке послышалась злорадная насмешка.
– Я вам не верю. Какие же у него могут быть отношения с вашей сестрой, если он ее не трахал? – настойчиво спросила Татьяна, сомневаясь в правдивости такого заверения.
– Никаких, – заявила Олеся.
Ее ответ так подействовал на Татьяну, что она опять замолчала. Но питая к любовнице ненависть, с нескрываемым злорадством тут же произнесла:
– Думаю, милочка, он вам уже ничего не сможет сказать. Ничего… – повторила она, и в голосе ее звучало что-то такое, напоминавшее радость.
– Ну почему? – воскликнула Олеся. – Ведь он… – докончить она не успела.
– Он убит, – сказала Татьяна все с тем же злорадством.
Сожаления, или огорчения в голосе жены Борисова, Олеся не заметила. И решила, что неправильно поняла. Состояние ее сейчас было такое, что в голову лезет всякая чушь. И потому спросила:
– Простите, что вы сказали? Я не поняла. Игорь Николаевич… – договорить ей было страшно, и она замолчала, предоставив возможность докончить жене Борисова. И та сказала:
– Перестаньте. Все вы прекрасно поняли. Игоря больше нет.
– Но как это?.. – Олеся чувствовала себя нехорошо. Переживания за Ирину подействовали на ее психику, и Олеся стала не сдержанной, закричала: – Алло!
Но в трубке слышались частые гудки.
Олеся не помнила как положила трубку на аппарат. Не знала верить ей Татьяне или нет. Но с другой стороны, даже по злобе вряд ли та станет такими вещами шутить. Ведь это касается ее мужа, и шутка подобного рода – слишком жестокая.
