— Дедушка, — громким шепотом объявил он, хотя Эмили могла поклясться, что со стороны входной двери не донеслось ни единого звука. — Я слышу, как скрипят половицы…
С этими словами он распахнул дверь, и служанка вкатила в комнату кресло, на котором восседал статный седовласый старик.
— Манфредо!
Эдоардо ди Мафаи протянул обе руки, и мужчины крепко обнялись.
Несмотря на слабое здоровье, это был еще довольно импозантный старец. Эдоардо был высокого роста и сидел в кресле прямо, будто палку проглотил. Осанкой он так напомнил Эмили строгого священника-отца, что глаза девушки наполнились слезами.
— А ты, должно быть, Эмили?
Она поспешила к деду, опустилась на колени и позволила слабым рукам Эдоардо заключить в объятия свое сотрясаемое рыданиями тело. Он долго не выпускал ее, гладил трясущимися пальцами мягкие волосы, а Эмили вмиг забыла все слова, которые хотела ему сказать, и те несколько фраз на итальянском, которые выучила специально, чтобы порадовать деда.
— Ах, совсем как Стефания, — прошептал он, любуясь ее зардевшимся лицом.
Эмили немного отстранилась и, вытирая слезы, заметила:
— Ничего подобного! Мама была настоящей красавицей…
— И ты ничуть не хуже, — заверил Эдоардо.
— А я думала, вы ужасно придирчивы, — проговорила Эмили, глотая слезы.
Старик вынул белоснежный платок и вытер слезы внучки, а потом и свои.
— Прости мне эту слабость, Эмили. Твой приезд так много для меня значит! Вообще-то я уже смирился, что вместе со мной уйдет вся память о нашем славном роде.
— Вы побудете немного без меня? — деликатно осведомился Манфредо, чувствуя себя лишним.
— Конечно! — добродушно отозвался старик и с нежностью проводил взглядом Манфредо, который скрылся за дверью.
— Вы так его любите, — сказала Эмили. Ей было необходимо, чтобы кто-то похвалил Манфредо, развеяв тем самым остатки сомнений относительно его честности.
— Он стал мне почти что сыном, — просто ответил Эдоардо. — До того, как здесь поселился Манфредо, я был очень одинок. А теперь вот он еще и внучку мне привез! Он как никто понимает меня, во всем помогает мне, забывая даже о своих личных проблемах…
— А разве у него проблемы в личной жизни?
Эдоардо покачал головой.
— Милая Эмили, у него была жена, Карла Фредерика, одна из моих дальних родственниц. А потом она умерла, и я остался единственным, последним ди Мафаи…
Эмили почувствовала, что сейчас разрыдается. Манфредо никогда не говорил, что Карла Фредерика была из той же семьи, что и она.
