«…К середине ночи нарком Киров уступает свой проспект прежним хозяевам, и весь Конногвардейский затихает[24], и во всех его зеркалах отражается нечто таинственное, уж не кирасы ли, не кивера ли?» А может, «юноша бледный со взором горящим» с канадским коком на башке и саксофоном в руке? А с ним – чувишечка на шпилечках да в бриджиках, с хвостатой причесочкой и бисерной сумочкой под мышкой… Может, они?
* * *
Как-то студент Василий шлепал по Краснофлотской набережной. В том году – 1955-м – в Ленинграде случилось скромное наводнение, и приходилось форсировать колоссальные лужи. И тут – вот так так! – увидал студент среди реки огромнейший корабль. А рядом – поменьше. И на мачтах – британский Юнион-Джек! Прямо у моста Лейтенанта Шмидта! Да что же это? А то, что, пользуясь высокой водой, в Неву вошел прибывший в СССР с визитом британский авианосец «Триумф». А с ним – крейсер «Аполлон» и корабли сопровождения.
И – ну прям, как в песне: «Тут на берег сошли, по трапу перешли четырнадцать английских морячков…» То есть было их, понятно, больше. Но не в том дело! В Питер приплыли настоящие лаймиз[25]! Ясно?! У них походочка – что в море лодочка, у них ботиночки – что сундучки… А офицеры Ее Величества как денди лондонские покуривают, иронично улыбаясь у дверей «Астории», ожидая то ли советских коллег, то ли голубоглазых приключений…
Это появление вчерашних товарищей по оружию было сродни культурному шоку. Советские люди – и прежде всего молодежь – вспомнили, что в мире они не одни. Что «агрессивная военщина» из газеты «Правда» – это на самом деле те же парни, с которыми заодно лупили фрицев. С которыми мы если и не одной крови, то одной культуры – европейцы же ж мы все ж! Да и штатники, ежели всмотреться, – тоже. Просто переплывшие Атлантику…
И вот, будто разбуженные влажным европейским ветром, подувшим из стран далеких запада и юга, многие здесь ощутили себя детьми единого человечества, общего мира. И попытались по-своему влиться в него. Учились на ходу. Ну, то есть в танце.
