Вскоре в комнате появился обер-лейтенант Брайткопф. Полный радушия, словно перед ним лучший его друг, он протянул Захару руку и весело сказал:
— У вас такая кислая физиономия, господин доктор, будто вы вместо шампанского глотнули фужер уксуса. Что с вами? А, догадываюсь. Волнение души русского интеллигента. Не так ли, мой друг? Напрасно. У нас сейчас нет хорошего переводчика, и я попросил господина Крюгера пригласить вас…
У этого негодяя было красивое лицо с кроткими синими глазами: один из бесчисленных парадоксов природы. Но теперь Захар впервые увидел Брайткопфа без маски — кровожадно-хищным. Синие глаза его уже не казались кроткими.
…Рубин негромко рассказывает о том тяжком последнем испытании, которому подвергли его в гестапо. И может, это только показалось Бутову, но именно сейчас, когда речь пошла о допросе русского партизана, доктор стал говорить сбивчиво, суетливо, взволнованно.
— Потом, уже поздно вечером, меня отвезли в госпиталь. Я едва добрел до постели. Всю ночь одолевали страшные видения — морда толстого Крюгера, синие глаза Брайткопфа, окровавленное тело партизана, вспышки магния и щелчки фотоаппарата…
…Далее события развивались быстро. Четырех пленных советских военврачей отправили в прифронтовой госпиталь. Среди них — Рубин и Воронцов. Комсомолец Воронцов, как и следовало ожидать, сразу же согласился бежать вместе с другом.
— Я готов на любой риск!
Захар, сообщив ему план побега, взял на себя добычу необходимых документов. План, в частности, предусматривал и такой вариант: «Если с одним из нас случится что-то непредвиденное, другой продолжает побег один».
На очередной встрече с обер-лейтенантом Захар получил нужные документы, пропуска, дающие право свободного передвижения по занятой немцами территории, и подробнейшие инструкции — где и как переходить линию фронта. Кроме того, на бланке советского военного госпиталя было написано удостоверение, подтверждающее, что З. Р. Рубин, военврач Н-ского полевого госпиталя Красной Армии, следует в распоряжение Санупра Красной Армии. Это уже для передвижения по советской территории. Передавая Воронцову пропуск, Рубин сказал:
— Как видишь, Захар человек слова. Обещал сработать документы и сработал. На, получай. Все в ажуре. Теперь нам с тобой, Андрюшка, только линию фронта пересечь, а там явимся в первый же войсковой штаб.
Воронцов обнял друга и, захлебываясь от восторга, рассыпался в благодарностях.
— Захар, ты гений! Как тебе удалось раздобыть документы?
