Молодая девушка, пережившая все это, рассказывала:
«Это было невыносимо тяжело. Мы шли тридцать-сорок километров каждый день под ледяным дождем, все время подгоняемые венгерскими нилашистами. Среди нас были только женщины и дети. Мне тогда было семнадцать. Тех, кто не мог идти, нилашисты жестоко избивали и оставляли гибнуть в оврагах. Это было ужасно для пожилых женщин. Иногда ночью у нас не было ни укрытия, ни еды, ни питья.
По ночам евреи ложились в снег и глину, чтобы хоть как-то отдохнуть. О еде и говорить было нечего. Каждую ночь кто-то кончал жизнь самоубийством. Люди больше не могли этого вынести».
На немецко-венгерской границе арестантов ждал Эйхман с солдатами СС. Они решали, кто пойдет на работы, а кто прямиком в газовые камеры. На самом деле разница была невелика. Когда работники больше не могли трудиться, их посылали в газовые камеры.
— Господин Валленберг! — задыхаясь, проговорил невысокий мужчина, вбежавший в приемную. — Нилашисты забрали людей с охранными паспортами. Они везут их на марш. Говорят, что они будут идти пешком всю дорогу до Германии!
— Мы должны немедленно остановить их! — закричал Рауль.
Он схватил свой рюкзак, к которому, как всегда, был крепко привязан спальный мешок. А грубые походные ботинки и так уже были на нем, несмотря на костюм. Рауль Валленберг был всегда наготове.
— Когда это случилось? — спросил он.
— Я узнал только что, — ответил мужчина. — Возможно, сегодня утром.
— Позвоните в посольство и попросите Пера Ангера поехать со мной, — сказал Рауль Елизавете Нако, надевая ветровку. — Скажите, что я буду проезжать мимо и захвачу его через четверть часа.
Лангфельдер был, как всегда, готов. «Студебекер» был только что заправлен. В багажнике имелось два запасных колеса и две канистры с двадцатью пятью литрами бензина. Когда тяжелая машина затормозила перед посольством, Пер уже стоял с дорожной сумкой в руках.
— Ты должен признать, что в данной ситуации рюкзак — не такая уж и дурацкая идея, — сказал Рауль.
Пер улыбнулся своему упрямому коллеге. В руке он держал маленький шведский флаг.
— Даниельссон предложил, чтобы мы установили флаг на переднем крыле машины, — объяснил он. — Тогда нилашисты увидят, что мы — дипломаты. Это все-таки надежнее.
Рауль кивнул.
— Только подумай, как много может значить маленький цветной кусочек ткани, — сказал он, глядя, как желто-голубой флажок развевается на ветру.
Вскоре они выехали из Будапешта. Моросило. Дорога была серой и пустынной.
