Наконец Хоукер закончил:
— …наставники поднимутся в мансарду и схватят тебя.
— Меня учили драться.
— Да хоть летать как птица! Они все равно тебя убьют! Им даже не придется прикладывать для этого усилий.
Безмолвная ночь была налита тяжелым зноем. Кажущаяся издалека крошечной старая контрабандистка жестом позвала за собой детей. Они один за одним сворачивали за угол и растворялись в темноте. Их было десять.
«Я спасла только десятерых».
Не стоит уговаривать оставшихся троих. В глубине души Жюстина знала это с самого начала. Чувствовала сердцем. Понимала разумом. Ее кожу все еще покрывали мурашки. От сознания совершенного убийства и при виде окровавленного трупа к горлу подступала тошнота и мутился разум. Но еще более сильную дурноту она испытывала от мысли о провале операции.
— Если я сейчас за ними не вернусь, они отправятся в ад. И все по моей вине.
— Ты не можешь их спасти.
В полумраке Жюстина разглядела, как дрогнули губы Хоукера, и прочитала выражение его глаз. Она не хотела, чтобы он ее жалел.
— Я должна попытаться.
— Нет, это не руководство операцией, а весьма сложный способ совершения самоубийства. — Хоукер с минуту молчал, давая Жюстине возможность осознать сказанное. В любом случае ты потащишь меня за собой.
— Это не имеет никакого отношения к…
— Если ты вернешься, вернусь и я. А теперь решай, поведешь ли ты меня за собой на смерть. — В словах Хоукера не было мальчишеской бравады. И Жюстина ни на секунду не усомнилась в том, что он действительно отправится следом за ней.
Воспаленное сознание нарисовало ей несколько способов умереть. Но оно никак не могло подсказать Жюстине способ спасти оставшихся Невидимок.
— Они же дети.
Не намного младше тебя.
Она стояла, опустив руки. Потерпев поражение.
— Ты ублюдок!
— Мать всегда утверждала, что родила меня в браке, хотя я в этом сильно сомневаюсь. Сова, я думал об этом дольше, чем ты. Поверь, если бы я смог придумать, как нам вызволить тех троих, мы непременно сделали бы это.
— Я никогда не прошу себе, что оставила их здесь.
— У большинства из нас есть грехи, не дающие заснуть по ночам.
— Но ты так несерьезно отнесся…
— Черта с два! Думаешь, у меня не бывает кошмаров? — Они стояли некоторое время и молча смотрели друг на друга. Хоукер пнул ногой саквояж. — Выбрось это куда-нибудь.
Жюстина раскидает пожитки Дриё по всему Парижу. Рубашку засунет в водосточную трубу, а ботинки бросит в канаву.
В этот момент она вдруг поняла, что ее руки покрыты засыхающей липкой кровью. Свет фонаря выхватил из темноты очертания мертвого тела. А над головой в черном небе безжалостно мерцали звезды, наблюдая за Жюстиной и зная о ней все. Страх завладел ею настолько, что она готова была обречь тех троих на жизнь в аду.
