— Она была агентом тайной полиции, как и они. — Клеопатра пожала плечами.
— Как и мы. — Губы Тамплиера под маской изогнулись в угрюмой гримасе. — Она была бойцом и сражалась за то, во что верила. Она не должна умереть так вот бесславно.
— Мы всегда повторяли себе, что у нас нет выбора. — Карнавальная Маска следила взглядом за фигурой в светлом платье, мелькающей среди танцующих. За своей старшей дочерью. — Они победили. А мы стали монстрами, коими они пытались нас выставить. Мы…
Мужчина, одетый в костюм Генриха VIII, остановился рядом с нишей и заглянул за занавеску. На Клеопатре была надета накидка из собранной складками ткани, под которой отчетливо просматривалось молочно-белое тело и грудь с позолоченными сосками. Она обрела богатство, торгуя собственной красотой. Генрих VIII окинул Клеопатру оценивающим взглядом и похотливо облизнул губы.
Палач поднял свою секиру, тронув пальцем край лезвия, и Генрих VIII поспешил ретироваться.
Когда он ушел, Клеопатра произнесла:
— Слишком поздно. И так всегда. Что будем делать?
— Мы можем остановиться, — тихо произнес Палач.
Стоящие за занавеской люди многозначительно переглянулись. Они понимали друг друга без слов. Четыре французских шпиона, скрывающиеся под личиной графского внука, вдовы барона, грубовато-добродушного военного и известной куртизанки.
— С меня хватит, — произнес Палач. — Это конец. Когда придет очередное письмо, я просто проигнорирую его.
— Конец. — Карнавальная Маска вновь посмотрела на дочь. — Больше никогда. Чего бы это ни стоило.
Тамплиер склонил голову.
— Жюстина Дюмотье станет последней жертвой. Клеопатра вновь переключила внимание на танцующих.
— Если, конечно, она умрет, — сказала Эми.
— Все мы были слишком прилежными учениками, произнесла Клеопатра. — Тот нож наверняка был отравлен.
Она не дотянет до утра.
— Не могу поверить, что это сделал один из нас.
— А вот я поверю с легкостью, — сказала Клеопатра. Нам всем доводилось убивать. Даже тебе, милая Эми. И ты всегда использовала для этого нож.
Двадцатью четырьмя годами раньше
Париж
Июль 1794 года
Жюстина назначила встречу возле гильотины. Нет, она вовсе не была кровожадной. Просто там, на площади, они не привлекут к себе внимания.
Сегодня она была одета как служанка. Голубое платье из саржи, белый передник и простенькая кружевная косынка. В таком наряде девочка терялась средь толпы, как муравей в цепочке своих собратьев.
Жюстина была слишком юна, чтобы претендовать на благородное звание камеристки. Тринадцатилетняя девочка может быть только простой служанкой — не более того. Но именно простую служанку возьмет с собой благородная леди, оправляясь на тайное свидание в сады Тюильри. Ее оставят на углу площади скучать в одиночестве, пока хозяйка нарушает супружеские клятвы.
