— Алхимия какая-то? — предположил Перси.
— Сам знаю, что алхимия, — поморщился Роберт. — Нитрогеновая кислота, толуол, ураниум, дейтериум — эти слова тебе ничего не говорят?
— Только кислота, — ответил Перси. — Кислота — это когда во рту кисло.
— Столько всякой алхимии во вселенной… — вздохнул Роберт. — А как ее к делу приспособить — хер знает. О, гляди, отец Бенедикт идет! Видать, чернокнижника уже осудили. Пойдем пировать!
2
Он очнулся в зарослях можжевельника. Его разбудил терпкий смолистый аромат, доверху заполнивший всю вселенную. Все понятно: солнце взошло, земля прогрелась, ветки тоже прогрелись, смола выступила, теперь воняет. Апчхи!
Он неловко дернулся, рука скользнула по жесткой ветке, колючки противно захрустели, он уже приготовился взвыть от боли, но не пришлось. Совсем не больно, только перья растрепались. Перья?!
— Еб твою мать! — завопил он и немедленно замолк, потрясенный собственным голосом, тоненьким и шепелявым. — Господи, кто я?
«Робин Кларксон Локлир», ответил ему внутренний голос. «Молодой ютараптор с некоторыми элементами дейнониха и отчасти троодона», уточнил другой внутренний голос. «А от господа ты вчера отрекся», ехидно добавил третий внутренний голос.
— Пиздец, — вздохнул Робин.
Если бы он остался человеком, то, наверное, заплакал бы. Но это тело не умеет плакать, не предусмотрены в нем слезные железы. Это Робин знал точно, откуда — непонятно, но знал.
Он осторожно выбрался из колючих кустов, вышел на поляну и выпрямился во весь рост. Нет, «выпрямился» — неудачное слово, он теперь не прямоходящий. Двуногий, но не прямоходящий, тело расположено горизонтально, а длинный хвост уравновешивает, очень удобно. А если выбраться на поляну и пробежаться… Хуясе, как лошадь галопом! И еще крылья… Может, я пегас? Нет, не пегас. То ли крылья слишком слабые, то ли божьего благословения не хватает. Или не божьего, а сатанинского или еще какого-нибудь. Нет, не крылья это, говно какое-то, а не крылья. Обычная рука с когтями, только трехпалая, а вдоль наружного края растут перья, как у курицы на крыльях, рыжие такие. О, их, оказывается, можно растопыривать и складывать по желанию, прикольно. Может, они железные, как у стимфалийских птиц из греческого мифа? Нет, не железные, обычные птичьи перья. Вроде даже не отравленные, если внутренний голос не врет. Жалко, что не отравленные. А на кой хер, спрашивается, они такие нужны? И вообще, херовые какие-то руки у этого тела. Гнутся только в одном направлении, кисть в запястье не вращается, большого пальца нет, ни меч взять, ни подрочить, прости господи. А кстати… Бля!!!
