Домой Руфус ездил по Центральной линии метро до станции «Тоттенхем-Корт-роуд», там пересаживался на Северную линию и ехал до Колиндейла, где оставлял машину. Добраться до Колиндейла он успел до часа пик. А потом произошло нечто, что всегда доставляло ему огромное удовольствие: жена открыла дверь в тот момент, когда он собирался вставить ключ в замочную скважину.
Имя Мериголд подходило ей. Она была высокой, пышнотелой и светловолосой, с ярким румянцем на щеках, сочными губами и белоснежными зубами. Другими словами, она была очень похожа на него. Их запросто можно было принять за брата и сестру. Руфус принадлежал к тем людям, которые восхищаются собственным типом внешности и выбирают его в качестве образца, потому что сами к нему принадлежат. Вскоре после знакомства с Мериголд он пригласил ее в оперу на «Die Walkьre»,[13] а после спектакля уверенно сказал:
— Брунгильда неправильная. Она должна быть такой, как ты.
Мериголд приготовила ужин, но совсем не возражала против того, чтобы сходить в ресторан. Она никогда не возражала. Было около половины шестого, самое время, по мнению Руфуса, чтобы выпить. Ему очень хотелось выпить — впервые за день, — его мучила какая-то физическая потребность. Подошел бы любой крепкий спиртной напиток, он не отличался разборчивостью. Руфус налил себе чистой водки — той, польской, что они привезли летом, когда проводили отпуск на Черном море. Водка ударила в голову и наполнила душу безрассудством, к лицу — он буквально чувствовал, как это происходит, — прилило тепло.
— Мы пойдем в ресторан, будем пить и напьемся в стельку, — сказал он и посмотрел на жену со своей прекрасной, но свирепой ухмылкой.
Мериголд знала эту ухмылку; она означала, что что-то произошло. Однако расспрашивать она не собиралась. Сам расскажет, если захочет. В Руфусе было много скрытой жестокости, да и нескрытой тоже; в периоды стресса львиноподобная агрессия выливалась в разрушительное, шумное веселье. Мериголд не реагировала на это, хотя временами допускала, что однажды, когда он превратится в старого, больного льва, а она — в изможденную, уставшую львицу, ее реакция может стать довольно бурной.
— Надень что-нибудь красивое, — сказал Руфус в семь, выпив две официальные порции водки и налив одну большую тайную — такова была у него привычка, — и потащил жену в кровать.
Мериголд скрылась в ванной. Руфус, разомлев от любви и выпивки, с удивлением спросил себя, как он мог целых десять минут допускать, что дом, о котором говорилось в «Стандарде», — это Уайвис-холл. На мгновение он развеселился, представив, что и остальные тоже видели статью. Удивились они или испугались? Он мысленно перечислил всех пятерых по именам: Эдам, он сам, Шива, Вивьен и… Зоси.
