В том, что это Сергей, а не кто-нибудь другой, Павел Иванович уже не сомневался.
— Иди сюда.
Понуро опустив голову, Сергей медленно подошел к учителю.
Павел Иванович разглядел на плече у него длинные удилища и даже сосчитал их — четыре. В другой руке Сергей держал большой сверток, перевязанный веревкой.
— Здравствуйте. Вы звали? — спросил наконец Сергей.
— Да, звал. — Павлу Ивановичу было понятно, куда идет Сергей, и им начал овладевать трудно сдерживаемый гнев. — Ты куда это направляешься в такую рань?
Сергей не ответил.
— Почему же ты молчишь? На рыбалку?
— На рыбалку, — еле выдавил Сергей.
Павел Иванович приблизился к нему вплотную, стараясь заглянуть в глаза мальчика.
— Сережа, мы же договорились с тобой, — тихо, но внятно сказал он. Или успел забыть? — Тут Павел Иванович не сдержался. — Ты знаешь, что ты сделал? — тяжело дыша, зашептал он. — Если бы на фронте боец поступил так, как поступил сегодня ты, его бы считали…
Учитель не закончил своей мысли, круто повернулся и, тяжело припадая на больную ногу, скрылся во дворе.
Сергей понял, чего недосказал Павел Иванович. Он немного постоял на месте, растерянным взглядом провожая учителя. Он видел, как Павел Иванович, ни разу не оглянувшись, поднялся на крылечко, закрыл за собой сенную дверь. Тогда Сергей повернул от калитки и, сгорбившись, побрел прочь. Последние слова Павла Ивановича больно хлестнули его. Очень обидные слова. Настолько обидные, что других таких, пожалуй, и нет. Ну, а кто виноват, что с ним так разговаривают? Никто. Сам виноват. Давал слово? Давал. И опять обманул, сказал — иду на рыбалку. Кто за язык дернул? Надо было пояснить, что не на рыбалку, а, наоборот, домой. Всю ночь, мол, зря просидел. Павел Иванович и слова бы тогда против не сказал. Моя ночь? Моя. Хочу сплю, хочу рыбачу. А теперь — рассердился. После такого к нему и не подступишься. Бывает же так, что человеку не везет: не успела случиться одна неприятность, как за ней уже другая нагрянула.
В минувшую ночь с Сергеем действительно случилось много неприятного.
Все началось вчера. Вскоре после ухода Павла Ивановича домой вернулась Манефа Семеновна. Она, как всегда в таких случаях, пересчитала деньги, вырученные за картошку, спрятала их в сундук и, встав перед образом, несколько раз истово перекрестилась. По всему этому Сергей понял: картошка продана выгодно и настроение у Манефы Семеновны хорошее. И он не ошибся.
— Сереженька, а чего я тебе принесла!..
