— Пожалуй, я тоже выпью, — сказал Валленштейн, вытирая со лба пот. Его глаза заметили на полу тень Кохо, а затем он увидел и самого вождя. — Алло! Кто это там?
— Алло, Кохо, — сказал любезно Гриф, но не подал ему руки; он знал, что этого не следует делать. Это было одно из табу, наложенных на Кохо при рождении колдунами-знахарями. Он никогда не должен был прикасаться к телу белого. Уорс и капитан Уорд с «Уондера» приветствовали Кохо, но Уорс с неудовольствием заметил снайдеровскую винтовку; это было также одно из табу для бушменов — они не смели приходить с оружием на плантации. Бывали случаи, когда винтовки стреляли самым неожиданным образом в этом краю. Управляющий ударил в ладоши, и молодой чернокожий слуга, завербованный с Сан-Ристобаля, вбежал на веранду. По знаку Уорса он взял у посетителя винтовку и унес ее внутрь бунгало.
— Кохо, — сказал Гриф, указывая на германского резидента, — это большой хозяин из Бугенвиля, очень большой хозяин.
Кохо, вспомнив приезжавшие немецкие крейсера, усмехнулся; в глазах его вспыхнули недобрые огоньки.
— Не подавайте ему руки, — предостерег Гриф Валленштейна. — Вы ведь знаете их табу. — Затем он обратился к Кохо: — Честное слово, на тебе наросло много жиру. Не хочешь ли ты жениться на новой Марии? А?
— Мой слишком стар, — сказал Кохо, устало мотнув головой. — Мой не любит Марий. Мой не любит кай-кай (пищи). Мой скоро умрет.
Он значительно взглянул на Уорса, который, запрокинув голову, допивал стакан.
— Мой любит ром.
Гриф покачал головой.
— Это табу для черный товарищ.
— Тот черный товарищ не табу, — возразил Кохо, кивая головой в сторону воющего работника.
— Тот товарищ больной.
— Мой тоже больной.
— Ты большой обманщик, — засмеялся Гриф. — Ром — табу, всегда табу. Теперь, Кохо, нам нужно большой разговор про этот большой хозяин.
И вместе с Валленштейном и старым вождем они уселись на веранде, чтобы говорить о государственных делах. Они похвалили Кохо за сохранение мирных отношений; тот указывал на свою старческую дряхлость и клялся, что никогда не нарушит мира. Затем обсуждали вопрос об устройстве немецкой плантации на расстоянии двадцати миль отсюда. Эту землю надо было купить у Кохо, и они назначили цену: вознаграждение должно было состоять из табака, ножей, бус, трубок, топоров, зубов морских свинок, денег из раковин — словом, всего, исключая рома. Во время беседы Кохо, взглянув в окно, увидел Уорса, составлявшего лекарства и расставлявшего в шкафу склянки с лекарствами. Кроме того, он увидел, как управляющий, заканчивая свою работу, налил себе шотландского виски. Кохо хорошо приметил бутылку. Он чуть ли не целый час топтался в комнате, после того как их разговор был окончен, но ему не удалось улучить ни одной такой минуты, чтобы в комнате никого не было. Когда Гриф и Уорс занялись деловой беседой, Кохо собрался уходить.
