С тех пор как в публичных местах категорически запрещено курить, продавать на вокзале сигареты тоже запрещено, они попадают на вокзал таинственными путями, никто точно не знает, как они проникают через контрольные пункты — в пачках, упрятанных в толстые подметки или зашитых в фальшивую подгибку, либо поштучно, насаженные на фальшивые пальцы. Табачные контролеры простукивают подметки, пытаются отвинтить от туфель высокие каблуки, по каковой причине только новички позволяют себе носить вызывающе броские туфли и перчатки. Первоначально в контролеры определяли нашего брата, но очень скоро выяснилось, что большинство придворных, имея дело с табачными изделиями, становятся курильщиками, а когда просочился слух, что конфискат в основном перепродается и нередко его предлагают, если не сказать навязывают, тем же, у кого он изъят, причем по завышенным ценам, на смену пришли волонтеры, проверенные, некурящие. Придворных отнюдь нельзя причислить к числу официальных представителей вокзала, мы отличаемся гибкостью и послушанием, Смотрим, препятствий не чиним, с нами можно поговорить. Мы исчезаем, нам должно быть связками, клетками, тканями.
Некогда во внутреннем дворе города-улья росли старые пальмы, под искусственным светом, в горшках, которые выставляли вдоль путей, когда готовили торжественную встречу важным персонам. Пальмы требовали для себя условий почти тропических, возле каждой стояла своя лампа. Мало-помалу освещение растащили, причем никто не чувствовал себя в ответе за это, вскоре стало до того темно, что ни один уже не рисковал туда сунуться. При помощи краденых прожекторов под землей выращивали табак, в подвалах, а скоро и во многих однокомнатных квартирах. Ни с того ни с сего во всех лавках были распроданы оросительные устройства, разве что иной придворный втихаря ими подторговывал, причем так, что уличить его было невозможно; серые рынки всех оттенков выросли вокруг города-улья, со всего света сюда потянулись курильщики. Внутренний двор стал рассадником черных рынков, вскоре оказался безнадежно задымлен, притягивал к себе особей, живущих исключительно в темноте, этаких членистых гусениц, которые зарывались в землю, строили гнезда, вцеплялись когтями во все пещеры и коридоры. Так возник черный кратер, и все краденое рано или поздно снова всплывало в нем и перепродавалось. Задымление в городе-улье росло, охватило вскоре всю постройку, табачному контролю пришлось активизироваться. Когда во внутреннем дворе восстановили освещение, множество его обитателей снова убрались во тьму. Внутренний двор пришлось хорошенько расчистить, привести в порядок, там устроили пляжи из белого песка пустынь, разместили приспособления для пляжных видов спорта.
