— Не Коль. Я не терроризмом занимался. Я как раз — наоборот. А хороший антитеррорист, это тот, кто умнее и профессиональнее этого террориста.
— Во как! Это чего я о тебе ещё не знаю?
— Да не так уже и много ты обо инее знаешь, — я рассмеялся, потом заметив Пастухова, махнул ему рукой, — А ты чего стоишь без дела?
Пастухов вздрогнул, забегал глазками, суетливо заелозил руками по грязной одежде.
— Вот дебил. Иди, пошарь по хатам. Подбери себе местную одежду. А то ходишь как чмо позорное. Шевели батонами, птичка. И быстрее!
— Не нравится мне этот Пастухов, — проговорил Резаный, задумчиво глядя вслед, подпрыгивающей походке толстяка, — Надо было его привалить. Гнилой он.
— Привалить и сейчас не поздно. Но… Считай это моим капризом. Он мне кровь попортил, так я ему сейчас его кровь сворачиваю. Видел, как глазёнками сверкает? Но, ссыться, поперёк гавкнуть.
— Это так. Но как бы потом не пожалел. Я почти от всех, нехороших людишек, сразу избавился. Кого недорезал, мои ребята попозже приберут. Если сам не хочешь, скажи, Пастуха тоже оприходуют быстро.
— Да ну, брось. Я сам с руками. Меня не обламывает ему голову свернуть. Помучаю пока.
— Ну, смотри, я предупредил, тебе решать, — Коля неодобрительно покачал головой.
— Да ладно тебе, расслабься, — я примиряющее рассмеялся, хлопнув его по плечу, — Какой вред от этогочмыря? А надоест, хребет сломаю в две секунды.
— Ладно, забыли, — улыбнулся Резаный, — Пошли посмотрим, чего там нам народ поднатощил.
Мы вышли во двор, посреди которого высилась куча барахла и отдельно, сложенные образцы местной металлургии. Мда… Если с одеждой, ещё более или менее всё было в порядке, то всё остальное удручало. Резаный занялся шмотками, а я стал перебирать сваленные в кучу топоры и ножи.
Пока я с грустью рассматривал это убогое зрелище, подбежал Борис.
— Ну и как тебе этот хлам? — спросил он, глядя на моё кислое лицо.
— Блин, я такого не ожидал. Этими ножами только огурчики строгать. Ладно, топоры, для колки дров сгодятся, ну, плотницкие ещё, ничего, а больше ведь нихрена нет! Да ещё, косы эти. Писец.
— Я тут местных поспрашивал. Когда увидел, что у них ножей нормальных нет. Сам посуди, у нас ведь в деревне почти в каждом дворе такие тесаки есть, что Рэмбо от зависти удавится. Свиней резать, скотину разную. Шкуры разделывать. А то и ружьишко есть припрятанное. А эти, как бараны на нас смотрят, испугано. Такое впечатление, что они даже не понимают, о чём мы их спрашиваем. Когда я спросил, как они скот и птицу забивают, оказалось, что у них есть в каждом доме амулет для такого дела. Притрагиваются к голове избранной хрюшки или кого там ещё, говорят какое-то слово и скотинка дохнет. А потом, они её дружно, вот такими зубочистками разделывают.
