Первая Дань протянула к ней конечности, все они были скованы цепями… чтобы не могла убежать или защититься?
— Андреа, ты напрасно сюда пришла. Я здесь с особой задачей…
— Придется тебе, Первая Дань, поискать другую. Я ему не позволю еще больше искалечить тебя.
— Он меня не калечил, — произнесла Первая Дань, удивив Андреа своим спокойствием. — Я его даже не видела.
— Не понимаю. А вся эта кровь?
— Я боюсь, — сказала девочка.
— Не надо бояться, все будет хорошо.
— Я не прошу меня успокаивать. Просто объясняю, откуда кровь. Ты же видела, как сокращаются органы-мешки, когда мы пугаемся. Есть предел, за которым начинается выделение жидкости. Я пока потеряла не слишком много, это не опасно для жизни. Просто я лежу и жду его, и мне очень страшно. Вот кровь и течет.
Слова девочки поразили Андреа. Подумать только: этот народ даже бояться не умеет без того, чтобы не истекать кровью. До какой черты может дойти пацифизм!
— Сейчас необходимость в этом отпадет, — шепотом сказала она. — Даю слово.
Андреа встала, повернулась спиной к перепуганному ребенку, лицом к дому преступника. И прокричала:
— Саймон, выходи!
Фарр показался из-за угла. Под прямыми лучами солнца он выглядел совсем не так, как в искусственном освещении посольского бального зала. Босой, голый по пояс, он был бледен, как выглядит тот, чья жизнь прошла в тюремных стенах. Седина, вялость движений, тусклые глаза — не человек, а оболочка, из которой вытекла вся жизненная сила. В этой оболочке остался только яд презрения ко всему и вся, сделавший Фарра заклятым врагом рода человеческого. И в свете дня стало видно, что яд обратился внутрь, прожег злодея подобно кислоте, изувечил, как он сам увечил других.
В правой руке Фарр сжимал оружие — длинное, почти с руку, туземное изделие, отдаленно похожее на мачете. И достаточно острое… вон алеет полоска на бедре, успел порезаться. Под солнцем кровь разительно контрастировала с мертвенной белизной кожи.
При виде Андреа он здорово опешил.
— Советник? А я думал, мы с вами уже закончили.
— Похоже, что не совсем. Саймон, положите игрушку.
Тот взглянул на мачете, словно недоумевая, как оно оказалось в его руке.
— Эту, что ли? Вам нечего опасаться. Будь на то серьезная причина, убил бы за секунду, но ведь я против вас ничего не имею. Вы же мне помогли.
— Да, помогла. И пришла, чтобы снова помочь. Но ведь мне известно, кто вы. Можете наброситься в любой момент, без предупреждения.
Фарр провел пальцем по режущему краю с таким видом, будто прислушивался к своему настроению.
