Глянув на молчаливых и мрачных сотрудников, я вздохнула.
— Судя по всему, все в курсе, — не стала я кривить душой. — Ну и чего вы от меня ждете?..
Ответа не последовало, и я продолжила.
— Не дождетесь! — сказала я. — Больше всего на свете мне сейчас хочется «забыться и заснуть», так же как и вам… Так что работайте, пока не очухаюсь и не разберусь с делами, по старым рельсам и планам. Если кто-то жаждет поменяться дежурством по номеру, не забудьте оповестить меня накануне…
И я вышла из отдела, так и не услышав от своих неожиданно образовавшихся подчиненных в ответ ни звука. Да и что тут скажешь?..
Шесть лет назад я далеко не сразу осознала, что мой непреходящий восторг по поводу волшебно свалившейся работы в столь заветном месте, как наша «молодежка», зиждется на самом деле не на одном, а на двух китах. Не сразу поймала себя на обретенной чуть ли не с первых дней привычке крутиться возле «дежурки» — по делу и без оного, — расположенной рядом с приемной Грига… Дело было не только, а порой и не столько в горячо любимой работе, неожиданно оказавшейся мне по плечу, но и в стремлении как можно чаще видеть его, словно случайно сталкиваясь в коридорах редакции…
Я поняла это примерно через месяц, в тот день, когда Гришаня неожиданно вызвал меня к себе и дал персональное задание — факт, когда речь идет о новичках, невероятный. Задание сводилось всего лишь к платному интервью с какой-то начинающей певичкой, в точности такое я уже успела сделать к тому моменту, и сделать неплохо. Так что никакой необходимости в персональном собеседовании не было, все можно было передать через Людмилу, как обычно. Но я проработала в конторе еще слишком мало, чтобы это понять. И, сидя напротив Грига, не смея поднять на него глаз, холодела от ужаса перед собственным внезапным озарением: я поняла, что влюблена в своего главного редактора по уши, влюбилась с первого взгляда, как это бывает исключительно в плохих женских романах, и никакая сила в мире не поможет мне выкинуть его из своего сердца… Именно в таких сентиментальных выражениях и происходил упомянутый процесс осознания реальности.
Разумеется, я плохо понимала, что именно говорит мне в этот момент сам Григ, зато поняла наконец, что на горизонте наших с Милкой отношений маячит одна, но грозная черная туча: в моем сознании прочно застряли ее слова, произнесенные в день нашего с ней знакомства: «Я сплю с главным»… Вспомнив их, я почувствовала молниеносно ударяющую в самую душу тревогу!.. И какой же скотиной надо быть, чтобы влюбиться в мужчину своей подруги, так много для меня сделавшей!..
