— Гениальный перформанс, — задумчиво проговорил он и улыбнулся Елизавете, обернувшейся с вопросительным взглядом. — Скелет, дергающий за веревку, ангел с мечом…
— О, это совершенно нормально для Праги, и для средневековой Праги особенно, — рассмеялась Елизавета. — Подожди, я еще покажу тебе дом, где жил Фаустус, и еврейский квартал, где был создан Голем…
Он засмеялся.
— Ты не хочешь? — спросила она, он услышал в ее голосе нотки разочарования — и, несмотря на то, что ему этого не хотелось, желания были другими, плотскими, почти сводящими с ума, он сказал:
— Что ты… Я очень хочу.
Рядом с ней он вообще отказывался понимать, что с ним происходит, — он просто был не в состоянии сказать ей «нет», она властвовала — она была самым главным сейчас в его жизни, куда важнее было ее присутствие, чем все, что волновало его до этого момента, да и — волновало ли?
Сейчас, когда он смотрел в ее огромные, странные, серые глаза с зеленоватым оттенком — ему начинало казаться, что все прошлое — уходило, таяло в тумане, и — была только эта странная девушка, от легких поцелуев которой кружилась голова, и точно кто-то зажигал в комнате свечи, только свечи эти были особенные, совсем не те, которые так раздражали его своим смертным запахом в церквах, да — в ней все было особенным, пьянящим.
— Ты… Ты чудесно рассказываешь. Откуда ты это все знаешь? Ты работала экскурсоводом?
— Нет, — усмехнулась она и грустно посмотрела вверх. — Я просто очень долго тут живу. Очень долго. Так долго, что успела познакомиться и с часовщиком Микулашем, который рассказал мне, как страшно ему было делать ангела с мечом, ему все время казалось, что ангел усмехается и поднимает свой меч каждый раз, когда Микулашу приходят в голову грешные мысли. И с раввином Левом, Иегудой Бен Безалелом, создавшем из глины Голема.
Они как раз уже прошли через Мостовую башню, прошли через Старое Место, и — теперь шли по узким улочкам еврейского гетто, города Йозефова.
— Помнишь это? «Семь дней готовились раввин Лев, его зять и его ученик к удивительному свершению, на седьмой день по обычаю предков они выкупались в еврейской бане, оделись во все белое и с молитвой на устах пустились в путь за пределы города. Пробил четвертый час пополуночи, в эту пору тьма густа, как перед сотворением мира. За городом, на берегу Влтавы они нашли место, где было много влажной глины, принесенной течением с гор и еще никем не тронутой. Раввин Лев с зятем и учеником зажгли факел и долго молились, повторяя псалмы.
