— Надеюсь, что не граф Дракула был вашим далеким предком? — засмеялась Лика.
— Нет, — покачал он головой. — Мой прадед был страшнее. Куда страшнее. Может быть, поэтому он и терпел такие муки всю свою жизнь. И мы — отвечаем за его грехи. Ладно, давай об этом тоже не будем…
Он улыбнулся ей, только глаза оставались потемневшими, и Лика поняла — ему очень хочется все ей рассказать. Он живет с этим гнетом в душе. Но — пока он ей не совсем доверяет.
— Мне кажется, если ты отправишь эту картину в тот замок, тебе станет гораздо легче, — сказала она.
— Да, — согласился он. — Но еще я должен вернуть то, что забрал мой прадед. Пойдем, я покажу тебе ее.
Они прошли по длинному, темному коридору — Лика снова удивилась размерам Сашиного жилища и подумала — как же ему тут пусто, одиноко и страшно бывает, наверное.
Она уже знала, что он совершенно один, и ее переполняла жалость к этому немного странному, замкнутому человеку.
— Вот сюда, — сказал он, открывая дверь.
Комната, в которую он ее привел, отличалась от других. Огромное окно хорошо освещало ее. Комната была удивительно светлой и радостной. Огромный иконостас занимал целую стену — как в храме. Впрочем, иконы в основном были новые, только две иконы резко выделялись на общем фоне. Одна — старинная, стояла в самом центре и изображала Господа Вседержителя. А вторая…
Честно говоря, Лика даже не поняла сначала, что это икона. Она была совершенно черная, только неуверенной рукой изображенная Богородица — при взгляде на Нее Лика подумала, что человек, изобразивший Ее, был начинающим, или… Просто сделал это намеренно. Чтобы спрятать от любопытных и злых глаз сокровище.
— Вот она, — сказал Саша и достал именно эту икону. — Возьми в руки. Пожалуйста…
Она кивнула — почему-то ей было страшно прикасаться к ней. Она зажмурилась, и…
Когда она взяла ее, она невольно ахнула. Необыкновенный свет заполнял теперь все пространство, и ей казалось, что она видит огромную радугу — всех цветов, и эта радуга вокруг, она везде, она заполняет собой весь мир, и — становится так легко и радостно, и не хочется открывать глаза, совсем не хочется возвращаться назад.
И там, в самом центре этой радуги, сиял образ — Лика никогда еще не видела такой красоты, такого живого взгляда, наполненного теплым сиянием, и — где-то очень далеко пели колокола и хрупкий голос читал нараспев:
Заступнице усердная, надеждо ненадежных, —
Радуйся, Невесто Неневестная!
В бедах и скорбех помощь нам, покров и утешение, —
