Парня протащили к дивану, всунули в одну руку стакан, в другую — бутерброд на закуску, а на колени плюхнули гитару. Он, не поведя бровью, хлопнул водку, закусил и, не заставляя себя упрашивать, пробежал пальцами по струнам. Да, играть он умел, и еще как, причем от вида его двигающихся в быстром темпе пальцев Зойку посетили весьма непристойные мысли.
«Да что это со мной, нет, ну я понимаю гормоны, но че они сейчас-то озверели? Спали, сволочи, до двадцати лет и — на тебе! — очухались. Я ж себя полной идиоткой чувствую. И напиться-то нельзя: мне для полного счастья только не хватало уснуть мордой в салате. Да и Ленку теперь отсюда и калачом не выманишь, только если дубинкой по башке и в бессознательном состоянии. Надо зажаться в угол и молчать, авось не заметит».
Мысли кружись в Зойкиной голове, как осенние листья на ветру, но ни одной путевой среди них не было. Зойка понимала: глупо думать, что этот красавчик спит и видит, как с ней познакомиться, еще меньше шансов на то, что он найдет в ней свой идеал. Но как приятно иногда помечтать. Правда, мечты могут завести в такое болото, куда и Иван Сусанин не заведет.
Все начали упрашивать парня спеть, но он прохрипел что-то, и стало понятно, что, кроме музыки, ждать нечего. Ленка чуть из кожи не лезла, пытаясь обратить на себя внимание, но то ли парень попался стойкий, то ли не озабоченный, но его взгляд пробегал по девчонкам, ни на ком конкретно не останавливаясь. Но Ленка никогда не сдавалась, и по тому, как забегали ее глаза, Зойка поняла, что очередной гениальный план на подходе.
— Слушай, Леш, может, моя подруга подпоет? У нее голос неплохой, — услышала Зойка Ленкины слова.
Парень со скептическим выражением лица воззрился на Ленку.
— Я попсу не играю, — прохрипел он.
— Так и она ее не поет. Ну попробуй, чего тебе стоит? — взмолилась Ленка в восторге, что наконец-то привлекла к себе внимание.
— Ладно, но только одну песню, — проворчал он.
Ленка подпрыгнула, как будто ей иголкой ширнули в задницу, и метнулась к Зойке. И когда Зойка пришла в себя, то обнаружила, что сидит, прижавшись бедром к гитаристу, и ощущает легкий запах какого-то лосьона, сквозь который пробивалось что-то еще, что, казалось, заставило мурашки пробежать даже по пяткам. Он разглядывал ее, как неизвестное науке насекомое, будто пытался определить, годится ли она хоть на что-нибудь.
— Чего будешь петь? — спросил он.
— Чего сыграешь, то и спою, — огрызнулась Зойка, обнаружив, что недавнее возлияние сняло напряжение и извлекло на свет дрыхнувшую вечным сном язвительность.
