Вернувшись через два года со службы, он столкнулся у подъезда с девушкой, и от взгляда на нее его прошиб холодный пот. В ней он с трудом узнал ту, мысли о которой так усердно гнал из головы. Но теперь, в пятнадцать, она уже не выглядела неоперившимся цыпленком (хотя она им и в двенадцать не смотрелась): стройная фигура, довольно большая для ее возраста грудь, пышные волосы и веселая улыбка. Девушка, даже не взглянув на него, промчалась мимо, к стоящей у подъезда девчонке, одетой в какой-то балахон, оставив Мишку стоять с открытым ртом и эрекцией. Но Мишка был человеком упертым, и все равно старался избегать общения с ней, считая ее слишком молоденькой, и только вернулся к своему прежнему стилю одежды, постоянно приглядывая за ней, но оставаясь вне поля ее внимания. Время шло, Мишка занимался бизнесом, а Ленка росла, становясь для него все притягательнее, и с каждым прошедшим годом возрастное препятствие таяло. И вот у нее наступил выпускной, вид ее, наряженной в красивое платье, с шикарной прической на голове, отнюдь не добавил покоя в томящуюся душу. Только то, что у нее вроде бы не было постоянного парня, а так, кучка льстецов, немного тешили его самолюбие и давали надежду, что еще через годик она уж совсем не покажется ему малолеткой. Мать и та заметила его внимание к Ленке, и так как знала ее всю жизнь, вполне одобряла выбор сына, удивляясь, чего тот медлит и считая, что разница у них вполне нормальная, только сын забил мозги какой-то чушней.
На утро после выпускного он пораньше собрался поехать по делам и вдруг увидел Ленку, возвращающуюся домой с взъерошенной прической и в помятом платье. Понимая, с одной стороны, что это не его дело, он, однако, заволновался и решил отложить поездку на пару дней, благо сроки позволяли. Потом он ни разу не пожалел, что сделал это. Как же ему хотелось надрать Ленке задницу за то, что отдала себя придурку, который не только не оценил дара, но и своими погаными словами превратил нормальную веселую девчонку в отъявленную стерву и, что уж греха таить, почти потаскуху. Нет, он по большому счету ее не осуждал, сам не святой, но где-то глубоко внутри скучал по той веселушке. Но сильно облегчило его душу то, как он расправился с тем чмошником, счастье, что совсем не пришиб. У Мишки долго заживали сбитые костяшки на кулаках.
Ленке он про это не сказал, но видел, как она обрадовалась новости, и еще заметил капельку грусти и сожаления — значит, не все хорошее было в ней потеряно. Он издалека следил за Ленкиными похождениями, не вмешиваясь, лишь изредка пересчитывая ребра тем, кто, проведя с Ленкой ночь, за ее спиной говорил о ней гадости.
