ввязались в борьбу с правительственными войсками, и эхо яростных боев — залпы оружия, крики триумфа и агонии долгих четыре года разносились по дикой долине.
Ущелье Муги, самой природой сотворенное так, что человек находит здесь надежное и неприступное укрытие, на протяжении многих лет служило также театром для подвигов «трабукаров».
Обитавшие в пещерах, куда никто не мог проникнуть, эти рыцари большой дороги, достойные соперники апеннинских бандитов, каждую ночь спускались с гор и набрасывались, как хищная стая, на одиноко стоявшие домики, на фермы и даже на деревни.
Всегда в пути, всегда прекрасно осведомленные о каждом путешественнике нанятыми информаторами, они редко возвращались назад с пустыми руками.
Вооруженный налет был для них плевым делом, жизнь человеческая не стоила и полушки.
А вообще-то они весело жили, обирая перепуганных «налогоплательщиков». Никто, однако, не мог похвалиться, что видел в лицо дерзких разбойников, — те всегда орудовали в масках, хотя общественное мнение и указывало иногда то на одного, то на другого, вдруг при отсутствии всяких средств начинавшего выставлять напоказ ошеломительную роскошь.
Их видели в Соре, Перпиньяне, Фигерасе[18], в Жероне и Барселоне[19]. Они занимали лучшие места в театре и на корриде, рассыпали пригоршнями золотые монеты и внезапно исчезали.
— Это трабукары, — говорили шепотом, с дрожью.
Тем все и ограничивалось. Заметьте, что подвиги этих отщепенцев продолжались с 1845 по 1850 год, несмотря на все старания властей. Французские жандармы и испанские карабинеры, при поддержке войсковых подразделений, обычно не находили на месте тех, кого искали, а если случайно и натыкались на бандитов, отпор бывал ужасен.
Эти последние стреляли залпом в упор из своих «трабюко» с короткими стволами, забитыми до отказа пулями и крупной дробью, разлетавшимися широким веером. Нападающие падали, как подкошенные серпом, а трабукары — читатель легко расшифрует этимологию прозвища, производного от названия оружия, — скрывались по тайным тропинкам, известным только им одним.
Жуткий кошмар навис над прелестной каталонской долиной, и никто не мог или не хотел с ним покончить. Фермеры, рисковавшие головой в случае доноса в жандармерию, боясь увидеть свои фермы сожженными, а скот перерезанным из-за отказа снабжать негодяев всем необходимым, молчали в ужасе, и цветущие хозяйства понемногу приходили в упадок. Кое-кто даже предпочитал стать соучастником бандитов.
